Почему он вообще должен был куда-то уезжать? Разве его гнали? Почему он не смог закинуть в кастрюлю пельмени? Почему выставляет всё таким образом, будто я совершила что-то постыдное?
– Если бы ты просто почистил себе картошку, никуда бы не пришлось уезжать.
Каждое слово – как удар током. Я произношу их, а в груди лихорадочно стучит сердце.
– Если бы ты не выпендривалась, мне бы тоже не пришлось уезжать, – парирует Дима, и этим выводит меня из себя.
– По твоему мнению, если жена не драит квартиру до ночи, а хочет отдохнуть – она выпендривается?!
– По моему мнению, – насмешливо передразнивает он, – это прямая обязанность жены. Муж должен зарабатывать деньги, а жена поддерживать уют в доме. Не могу представить, чтобы я пришел в гости к кому-то из парней, а там – пельмени с сосисками.
– Ключевой момент: муж должен зарабатывать… – произношу тихо, но отчетливо.
Глаза Димы зажигаются гневом, он начинает повышать голос, кричать что-то про временные трудности и собственный бизнес.
Мы опять скандалим, после чего муж демонстративно отворачивается к стенке.
И я с ужасом понимаю, что не пойду первой мириться.
Хватит. Надоело быть удобной.
***
Васильевич заглядывает ко мне с утра, за пятнадцать минут до начала рабочего дня. Я всегда прихожу чуть раньше, чтобы причесаться, подправить косметику и выглядеть сносно перед клиентами.
– Лен, зайди-ка к Игнатьеву прямо сейчас, он там поговорить о чем-то хочет.
– Что-то серьезное? – хмурюсь.
– Да не… вроде не… не знаю, расскажешь потом…
Начальник отдела мнется. Он явно в курсе темы разговора, но намеренно снимает с себя всю ответственность. Мол, я не я и лошадь не моя, тебя зовет большой босс, вот с ним и разбирайся.
Васильевич молодой, младше меня на два года, но он дико обижается, стоит хотя бы намекнуть на его возраст. Несмотря на корпоративную этику, которая предписывает называть друг друга исключительно по имени, к себе он разрешает обращаться только «Денис Васильевич».
Понятно, ничего толкового он мне не скажет.
Я поднимаюсь на этаж, где заседает высшее руководство. Наш офис – центральный, поэтому, кроме операционистов и мелких руководителей, тут сидят и шефы, многие из которых ежемесячно ворочают сотнями миллионов. На парковке перед бизнес-центром есть такие машины – я даже приблизительно не могу представить их стоимость.
Максим Витальевич занимает большой кабинет с панорамными окнами, в самом конце коридора. В приемной сидит секретарша, которая мажет по мне безразличным, даже чуть надменным взглядом.
– Вам назначено? – не особо приветливо спрашивает она.
Я скольжу по ней взглядом. Блондинка, волосы распущены и струятся по тонким плечам. Глаза ярко подведены, губы такие алые, словно искусанные. Вот уж кто не надрывается за рабочий день. Маникюрный набор, лежащий с краю стола, на это тонко намекает.
– Максим