– По берегу реки, вряд ли, ты пройдешь, – качал головой наш учитель труда Константиныч. – Там грязь да болото. А еще цепкий малинник с репейником вкупе и крапива в полтора человеческих роста. Ужас! К тому ж гнуса по болотинам не меряно. Кровь сосут, черти, только держись. По берегу не пройдешь. Но, моё дело предупредить, а уж дальше поступай, как пожелаешь. Хозяин – барин.
Я не внял предупреждению трудовика и рано утром углубился редкий березнячок на речном берегу. Вперед! Теперь только вперед! Не отступать и не сдаваться. Мне сразу же повезло. Не успел я и ста метров пройти по березовой роще, как обнаружил два «куста» великолепных кувшинок. Не удивляйтесь слову «куст», я не оговорился, «кустами» я называю места компактного произрастания растений одного вида. Заметив кувшинки, я моментально развернул свою кипучую исследовательскую деятельность. Точнее, замер сначала от изумительной красоты.… Было от чего замереть. Солнце выползало из-за плотной стены леса, расцвечивая хрустальным блеском сырую зелень по берегу и цветы изумительной белизны с легким радужным сиянием, плавающие в голубизне отразившегося утреннего неба. Прелесть. Секунду всего лишь я любовался, потом разулся, снял брюки и шагнул в холодную воду. Красота красотой, а исследования первым делом. Измеряю глубину реки в месте произрастания, высоту стебля над водной поверхностью, расстояние до берега, визуально определяю состав почвы дна, освещенность места, а потом через лупу рассматриваю цветы. У меня своя система. Сейчас я записываю только факты, а уж зимой буду всё сравнивать, анализировать и делать выводы. Сейчас на выводы у меня нет времени.
Изучив еще четыре прекрасных «куста», я попал в заросли пожухлой прошлогодней крапивы, к тому же обильно опутанной грязно-серой паутиной. Пробираться через эти заросли было трудно и неприятно, к тому ж свежие ростки всемогущего сорняка то и дело норовили ужалить руки. А под ногами чавкала насмешливо грязь.
– Чудак, чвак-чвак, чудак, чвак-чвак, – настырно повторяла она, напоминая мне чем-то нашего педагога по труду. Тот тоже насмехался над моей идеей обследовать лесные берега Чернавки.
С крапивной преградой я справился и скоро оказался под сенью задумчивых осин. Вокруг осин было черным-черно. Огромный траурный ковер под серо-зелеными стволами, будто бы хотел воскресить в моей памяти что-то страшное. Проклятое дерево. А еще эта дрожь листьев…. И мне стало немного жутко, но не в моем характере пугаться каких-либо предрассудков да предчувствий. Меня этими глупостями не напугаешь. Я знал, что за этим страшным ковром будет жизнеутверждающая краса цветущего июньского луга. Надо только потерпеть чуточку. По осиннику я постарался приблизиться к реке, но старания мои сокрушила вязкая болотная грязь. Я сперва утонул в ней по колено, а потом чуть было не потерял сапог. Чтобы пойти дальше, пришлось от реки взять влево. Болото, начинавшееся сразу за унылыми осинами, уходило глубоко в лес. Обойти его у меня никак не получалось. Чем дальше я углублялся в лес, тем болото становилось обширней. Теперь оно уже представляло собой не только смесь черной грязи с бледно-ядовитой зеленью, а местами обращалось в широкие озера с темно-коричневой водой. По краям этих озер потихоньку шумел камыш. Я уже несколько раз пожалел, что ушел от реки. Надо было срубить плот и обойти топкую преграду водой, но возвращаться назад было уже далеко и я, следуя своему принципу «не отступать и не сдаваться» медленно брел по мягкому ковру из темно-зеленой мшистой поросли, часто смахивая с лица противные паутинки.
Солнце перебралось через зенит. Стало жарко до пота между лопатками. Но, несмотря на все невзгоды, упорно продолжаю