Поскольку поезд отправился в путь поздним вечером, практически в ночь, то все мы, разместив поудобнее свои дорожные сумки, чемоданы и пакеты, начали застилать постели, перекидываясь ничего не значащими словами, и бегло перезнакомились, чтобы для начала знать хотя бы, как обращаться к соседкам.
Вот вам моё первое впечатление о каждой попутчице. Одна из них, моя напарница по «первому этаж», представилась Эмилией Христиановной. Это была высокая сухощавая женщина, лет, примерно, шестидесяти-шестидесяти пяти. К ней даже не очень подходило слово «женщина», к ней прямо-таки напрашивалось высокопарное – «дама». Причём – величавая дама, с благородной осанкой и достоинством в каждом жесте и движении. Необыкновенным редким украшением выглядели её седые, подкрашенные в голубизну, красиво подстриженные пышные волосы, лежавшие по всей голове изящными волнами. На сильно загоревшем лице Эмилии Христиановны, – а сейчас был конец августа, – явно были видны следы былой красоты, и по-молодому светились притягательные ярко-голубые глаза.
Из «верхних жильцов» одна назвалась коротко – Надя. Надя была рыхлой, неопрятно располневшей женщиной, с простоватыми мягкими чертами лица и сожженными концами редких волосиков, – видимо, месяца четыре назад она сделала не очень удачно химическую завивку. На вид ей можно было дать лет пятьдесят пять – пятьдесят семь, хотя в дальнейшем выяснилось, что на самом деле ей всего лишь два месяца назад исполнилось только пятьдесят.
Третьей попутчицей в нашей временной компании была тридцатилетняя Элина, внешне – особа весьма экзотическая! Без единого грамма мяса на тощеньком скелетике, с миловидной мордочкой испуганной птички, остриженная практически «под ноль», вертляво-нервозная девица с ярко выраженным московским говором, беспрерывно выбегающая покурить. Ещё на этот дохленький скелетик были натянуты тесные драные джинсики и какая-то безразмерная хламида, которая болталась на остреньком уголке одного чахлого плечика, в то время как другое плечико – согласно моде – оставалось заголённым. При первом взгляде на неё у меня возникло только одно единственное жалостливое чувство, – бедная девочка!
Четвертой пассажиркой в нашем купе была, естественно, моя скромная персона. При знакомстве представилась и я все остальным: Ольга, мне сорок два года. У меня замечательная дочь восемнадцати лет. А сейчас я еду по работе на конференцию в Калугу. Жить мне там предстоит в гостинице с необычным названием «Зуль». Какое-то уж слишком немецкое звучание у этого названия! Согласитесь, – странновато оно выглядит, тем более – для Калуги, места абсолютно русского! Я никогда