Нелепое здесь.
Как мне эту преграду
Пройти перелезть?
Я с девчонкой дружил
Из соседних домов,
А теперь этот дом
Стал укрытьем врагов.
«Враг» – названье сейчас,
Прежде звал его «брат».
И не я, и не он в том
Не виноват.
Пулю я приберег
Для могильного лба,
И когда уж сведет меня
С сукой судьба,
Не промажет рука
Скинуть с гор сатану,
Что на братоубийство
Толкает страну.
А потом я усну
Среди братских могил.
Брат, прости ты меня,
Я тебя схоронил.
Крылья
На что даны нам крылья?
Чтобы летать по небу!
На что даны нам стопы?
По облакам бежать!
На что дано нам сердце?
Чтобы любить бездонно!
На что даны нам пальцы?
Чтобы курок нажать!
Курок нажать один раз,
Чтоб в дуле зазвенело.
Курок нажать, да так,
Чтоб разнеслось вокруг.
Курок нажать для воли,
Чтоб крылья прохудились,
Чтоб Мефистофель встретил,
Творцов извечный друг.
Царевна
Вы можете спокойной быть, Царевна,
Ведь в ваших окрыленных кружевах
Танцуют ангелы, так странно и так пленно,
Как ваши руки плещут в рукавах.
Я не браню сейчас пейзаж томленный,
Что отражает краской мою грусть.
Мой разум, вами вдохновленный,
Читает строки тихо наизусть,
Те, что срываются мне свыше
В многострадальное, как крест, чело.
Я брежу вами и не слышу,
Не вижу, не ропщу. Как завело…
Как завело, так пусть и не выводит.
Я буду вашим оберегом, мужем иль шутом,
И ваша смерть со мной пусть счеты сводит,
А вы живите в этот миг, сегодня и потом.
Пушкину
Двое суток агоний.
Последний рубеж.
Его разум был трезв до конца.
Не споткнулся поэт,
Хоть стреляй ты и режь,
И не сбросил он бремя венца.
Расплавлялись в улыбках
Довольные рты,
Вспоминая, как он умирал.
Но вы после получите
Пайку, скоты,
Ведь он силу с собой не забрал.
Книги, книги, страницы
Дошли до сердец
Его черных и лютых врагов.
Иноземец убрался,
А лишь на него
Пала ярость посмертных стихов.
Верно, это не правда —
Француза винить,
Ведь виновны в том русские лбы.
Мать-Россия, не жалко
Тебе хоронить,
Забивать жизнь поэтов в гробы?
«Эх!!! Не жалко, не жалко.
Еще народим.
Он герой, он найдет себе лаз.
А потом