– Мы продолжим наше общение ровно через шесть минут.
Картинка вновь застыла, а Натали решила поторопиться, понимая, что она только раздеваться будет дольше, чем полторы минуты, учитывая, что вся ее одежда от пота прилипла к телу. Быстро расшнуровав ботинки, она стянула с себя болоньевые брюки, потом носки, затем – старенькие рейтузы. Перед тем, как снять футболку, женщина замешкалась, прикидывая, стоят ли в помещении камеры. Потом решительно разделась до конца, решив, что ей уже все равно, она ввязалась в это дело и готова идти до конца. Украшений и отделяемых протезов на ней не было. Прикрыв одной рукой грудь, а другой низ живота, она проскочила в еще одну открывшуюся перед ней дверь.
Такое же округлое помещение, без полочек, вешалок, даже зеркала не было. Ей подумалось: «тоже мне, душ называется, ни зеркал, ни мочалок!» Но потом пришла в голову здравая мысль, что вряд ли ей захотелось бы очередной раз рассматривать в зеркале свое замученное лицо, толстые бока, складку жира на животе, которая нависала над безобразным горизонтальным швом от операции. Не хотелось ей видеть и многочисленные родинки, какие-то пятна, появляющиеся с каждым прожитым годом, заплывшие коленки и выпирающую косточку на ноге сбоку от большого пальца. Отросшие усики и две жесткие волосины на подбородке тоже особого желания разглядывать не было.
Пока она размышляла, сверху полилась вода. Это было так приятно, что Натали забыла обо всем и стояла, просто подставив лицо теплым струям, позволяя им смыть с себя накопившуюся усталость, грязь и тревогу. Мысль о том, что ей больше не нужно ничего решать, что теперь это будет делать за нее кто-то другой, а ей придется просто выполнять приказы, совершенно не думая и не отвечая за последствия своего выбора и своих поступков, была настолько освобождающей, что ей захотелось петь.
– Белые розы, белые розы, беззащитны шипы… – тихонько напевала она, поворачиваясь под тугими шипящими струями. Странно, но даже без мочалки и мыла кожа ее начинала скрипеть от чистоты и свежести омовения. Наверное, в воду что-то было добавлено, потому что пахла она тоже очень приятно.
Было немного жаль, когда все кончилось, и из отверстия в стене выехала вешалка с мягким огромным полотенцем и белым халатом. Натали закуталась в полотенце, схватила халат и выскочила в комнату. Как раз вовремя, потому что экран уже ожил и что-то вещал. Она поймала конец фразы:
– …ни о чем не беспокойтесь.
Она и не собиралась. Ей было настолько хорошо сейчас, душа наполнялась каким-то чувством освобождения. Казалось, груз забот смыло с нее ароматной водой. Она понимала, что сын ее дома, в безопасности, что здесь ей не надо притворяться, можно быть тем, кто ты есть на самом деле, вести себя естественно, не надо бояться начальства, больничного, администрации. На нее накатило чувство эйфории. Почему она не жила так раньше? Почему заставляла себя под всех подстраиваться, прислушиваться