Врачеватели. Алексей Макаров

 – Почему решила, что вмешиваюсь в биополе мамы?

      – Па, сам ведь учил, как «раскачивать» ауру, делать «элементарную подстройку» и вообще, распознавать людей с пси-потенциалом, – Алена невинно улыбнулась.

      Знаю я эту улыбочку – дочь становилась похожей на задумавшую очередную хитрость лисичку. Я понял, что загнал себя в ловушку. Надо выкручиваться…

      – Понимаешь, Лёнчик, я не смогу пробиться к маме, если она этого не захочет, не снимет барьер…

      – Плохой из тебя конспиратор! – Алена разжала объятья и слезла с дивана.– Ты, может, и не в курсе, но мне-то давно известно, что мама утратила способность ставить барьеры.

      «Что поделаешь? У девчонки большое будущее», – подумал я, а вслух произнес:

      – Не обижайся, а то возьму и прищемлю курносый нос. – Я взъерошил светлые локоны.

      – Не прищемишь – любишь очень! – Алена сменила гнев на милость.

      – Люблю, а теперь, с твоего позволения, сосредоточусь…

      Переход напоминает погружение под воду, но в слегка замедленном темпе и без всплеска: сначала исчезают «ноги», затем «туловище» и «голова» уходят в глубину, ничего не видно, кроме молочного, тяжело дышащего марева, которое обволакивает со всех сторон и неожиданно бросает энергетическую оболочку в точку всплытия. Выныриваешь, оглядываешься, стряхиваешь с себя сгустки эфемерного поля и фокусируешь взгляд на сформировавшейся картинке. Контуры рабочего кабинета Наты, постепенно наполняемые «живым» объемом реальности: офисная мебель, оргтехника, папки с документами – ничего лишнего. Ее стол. Высокое окно. Жалюзи опущены. Стук пальцев с темно-вишневым маникюром по клавиатуре. Некоторые клавиши слегка западают – пора менять. Чуть согнутая спина, напряженность в теле, большой плоский монитор перед глазами. В данный момент – моими. Интерфейс рабочей программы и маленькое окошко «аськи». Черные буквы складываются в слова и уносятся к невидимому собеседнику.

      – И что она делает? – звонкий девичий голос неожиданно разрушил сформировавшийся канал связи и вернул домой.

      – Ведет оживленную переписку с Аркашкой-бухгалтером.

      – С Аркадием? Снова проблемы с налогами в фирме «Тачанки-Стремянки»?

      – Налоги здесь не причем. Похоже, они оплакивают его БМВ, ловко оттяпанный бывшей подружкой.

      – Мужчины, мужчины, сначала гуляете, потом плачете…

      – И откуда, позвольте поинтересоваться, у ребенка в десять лет подобные познания?

      – Дети двадцать первого века взрослеют очень быстро, папа, и я уже давно не ребенок, хотя для вас и в пятьдесят таковой останусь – вздохнула Алёна.

      – Вот будут у тебя свои дети, – я сделал попытку изобразить менторскую интонацию. – Тоже будешь за них волноваться.

      Попытка удалась – Алена вытянула губы в трубочку и замолчала. Потом осторожно спросила:

      – Лечишь ее?

      – Лечу, хотя она этого не любит, говорит, кому до скольких лет прожить, на роду написано – судьбу не обманешь.

      – А мы обманем, па… обманем.

      Не люблю эту тему. Не люблю и все. Взял на себя смелость вмешиваться в божий промысел, сил уходит уйма, последних сил, но ничего не могу поделать. Мы не боги, как ни крути.

      Не боги. Это произошло за пару лет до рождения Алены. Мы жили с Натой уже больше года, и она на удивление спокойно приняла откровение о моих необычных способностях. Очень спокойно, как будто все вот так просто видят цвета биополя человека, знают, о чем он думает и могут лечить от некоторых болезней. «Пустяки, дело-то житейское», – часто повторял известный мультипликационный персонаж.