Горик пинком отправил в реку довольно большой камень. Боль пронзила большой палец и заставила его прыгать по берегу на одной ноге, на время позабыв свою злобную досаду. Изругав в пух и прах местных леших и кикимор, он прихромал к Богдану Вещему с традиционным для отвергнутых или просто одиноких на Купала вопросом:
– Волхв-батюшка, чем велите в Купальскую ночь пробавляться?
Тот лукаво сощурился, смерил Горика оценивающим взглядом и молвил:
– Будешь стеречь шалаши в лесу, чтоб честному люду спокойней было. Ты ведь, как я вижу, сегодня боле не ходок, – усмехнулся волхв, имея в виду Горикову хромоту после короткого общения со злосчастным камнем.
Всю ночь Горик вместе с другими горе-женихами стоял рядом с шалашами, опершись на большую сухую палку, высматривал в небе звёзды сквозь нежно шелестящие кроны и слушал лес, бурлящий жизнью и праздником. Далёкий смех, плеск воды в реке. Собачий лай, чьё-то пение, шум ветра в листве. Уханье совы, треск веток и факелов, сладкие стоны. Все эти звуки терзали его слух и смущали чувства.
«Ну почему же, почему она отвернулась? Всё же к тому шло! И через купалец она со мной прыгнула, и венок мне надела… Что же ей не по сердцу-то пришлось?..» – думал тяжёлые думы Горик.
А тем временем Златка в своей светлице ревела белугой:
– Ну зачем я отвернулась, матушка, зачем?! Я и сама не знаю! Всё же к тому шло! Я хотела, чтоб он меня поцеловал, но вот тогда не захотела, или испугалась, или ещё что… Ну почему я такая ду-ура, ну почему-у?..
Мать гладила Златку по голове, умывала ей лицо холодной водой, шептала успокаивающие заговоры и иногда чуть улыбалась уголками губ.
– Всё к лучшему, доченька, всё к лучшему. Леля4 ведает, как всё устроить надобно.
Наплакавшись, Златка заснула у матери на руках, как когда-то в младенчестве.
Глава 2. Леля
Минул червень, наступил жаркий липень5. Марево колыхалось над дорогой и полями. Работая в огороде, Златка часто выпрямлялась и отирала запястьем пот со лба. Скотину донимали слепни. Жирные мухи залетали в дом и мешали спать по ночам. Виноградная лоза вилась всё выше, наливались соком помидоры. Вишни покраснели с того боку, что повёрнут к солнцу. Земляника уже отошла, но в душистом малиннике ещё можно было найти ягоды – мелкие, подсохшие. Злата рассеянно жевала их, морщась от горького привкуса. Ей казалось, что так же горчит-огорчается и её сердечко. Горик больше не останавливался у плетня погуторить, не звал Златку гулять.
Единственной отрадой были вечерние посиделки у Добравы. Гаря с Яриком собирались играть свадьбу после жатвы, но Гориславе доставало ума не упоминать об этом при Злате. Вот и сейчас, стоило Златке приблизиться к оживлённо гудящей девчачьей толпе, как кто-то шикнул, и все замолкли.
– Вечер добрый, Златка! –