Вздохнув печально, беловолосая женщина жадно слизала слюну с указательного пальца и стала смаковать частичку узника во рту.
Словно так степенно приобщилась к нему. К его силе. Хотя бы на йоту.
Альдред был более полезен живым. Пока что.
Казалось, Ио испытывала небывалое удовольствие, прикоснувшись к себе подобному, но совершенному – даже так опосредованно.
Из-за латунной маски было не видать, но игуменья закатила глаза в неописуемой неге и замычала от возбуждения.
Ренегат наблюдал за её поведением с перекошенным лицом. От нахлынувшего замешательства челюсть у него отвисла.
Вскрывшийся фетиш Ведьмы в Красном застал его врасплох, однако он понял точно: первая среди магистров невменяема. Куда больше, чем показалось на первый взгляд.
А на данный момент – и вовсе не опасна, раз уж стерпела подобную дерзость и даже была благодарна.
«Ну и мерзость! Жуть, но… как всё это понимать?..»
Если бы только архонт объяснил доходчиво, что вообще происходит. Впрочем, правда и так лежала на поверхности. Но даже это не столь важно.
Флэя постигло озарение: ему представился шанс приоткрыть завесу тайны над тем, что являет собой Культ Скорпиона и негласная гонка Киафов.
Эти сведения пролили бы свет на вечную борьбу Церкви с незаконной магией; они принесли бы пользу Ингрид и Альдреду в дальнейшем. При условии, что конфликт не будет нивелирован расползанием эпидемии по Аштуму.
Вопрос о том, удастся ему самому хоть выжить или нет, оставался открытым. И пока что ренегат не хотел узнавать ответ.
– Что ты имеешь ввиду?.. – поинтересовался Флэй, глядя на игуменью искоса.
Первая среди магистров замерла на месте, пытаясь определиться, ослышалась она или нет. Иоланта не удовлетворилась одним только жалким плевком.
Ей хотелось вытянуть из Альдреда всё возможное, но любопытство со стороны заплутавшей души открыло в ней второе дыхание для агитации.
Беловолосая женщина утёрла губы стеснительно.
– Церковь Равновесия тебе не товарищи, не друзья и не братья. Для них ты будешь не больше, чем таран на дельмейские ворота. Как только, и если они добьются своих целей за Экватором, тебя убьют не раздумывая. Ведь гармонисты боятся Пантеона, боятся Киафов – а значит, и тебя, и подобных тебе. Твоя гибель – залог дальнейшего благоденствия для тех склизких тварей, которых на Западе зовут «Светом и Тьмой»…
Флэй выпучил глаза ошалело и пропустил через свои лёгкие поток слепой ярости.
Пускай он не назвал бы себя истинным верующим хоть когда-либо, к богохульству и святотатству всегда относился крайне болезненно. Лишь здравый смысл уберёг его от того, чтоб исторгнуть очередную порцию инквизиторской брани.
К тому же, Иоланта сказала явно больше, чем Альдред вообще ожидал. Он никогда бы не подумал, что природа Противоположностей, донельзя уютных и вполне человеческих образов, таковой совсем не являлась.
Если они и правда «склизкие твари»,