Жермен прищурился. До сих пор гадал, откуда Альдред вообще об этом знает. И сильно бы удивился, если бы стало известно, что именно Радован Модрич проболтался. Бывший Верховный Персекутор никогда не отличался осторожностью.
– Дохлый таракан давно продал свою совесть за ломаный грош и строчку в анналах церковной истории. И с тех пор его ничто не волнует, кроме золота и славы. Совет – не лучше. Вы дали ему добро, даже не удосужились разобраться, с чем имеете дело. У портовой шлюхи больше достоинства и сознательности, чем у вашей жадной кодлы.
Буассар готов был ему аплодировать стоя. Глаголом узник жёг сердца людей.
Но хотя бы одна рука должна была держаться за трость, чтоб Верховный не посыпался на пол.
– Алчность Петефи перешла все границы. Саргузам она стоила будущего. Представь себе лица Барбинов, если бы они узнали об этой афере. Не было бы чёрного нектара, не было бы и мора. Тысячи людей погибли. Кровь их на ваших руках. Геморроя мало, ему самое место блуждать в Чистилище вечность. И вам всем – вместе с Петефи.
– Что он буровит? – озадачились туннельные крысы, переговариваясь между собой.
Ни Альдред, ни Буассар не потрудились прояснить вырожденцам, о чем велась речь. Канцеляры – всего-навсего инструменты в руках отца Жермена. Это была беседа только между ними двумя.
– Об инициативе отца Дьюлы никто и не вспомнит. Нужно просто немного времени, – глумливо напоминал Буассар. Ему было отчасти жаль глупого мальчишку. Самую малость. – И вуаля. Как не бывало.
Жермен тем самым ничего нового не сказал Флэю.
– Радован Модрич – просто живое воплощение вашего безразличия к Кодексу. Попустительства там, где следовало бы все досконально разобрать. Для вас церковные догмы – только предлог, и не более. Вы прибегаете к ним только тогда, когда это помогает вести ваши грязные делишки, – продолжал Альдред. – Крепость персекуторов пала. Оно и неудивительно, если Верховный в первую очередь думал о спасении собственной шкуры!
Всё также улыбаясь, Буассар покачал головой, удивленный. Он впервые в жизни наблюдал настолько дерзкого предателя. На секунду даже показалось, будто бы Флэй совсем не боится умирать.
Нет. Конечно же, нет. Ещё как боится.
Хотел, видать, уйти громко. Не больше, не меньше.
Да только за пределами пыточной камеры никто его не слышал.
Посыл был адресован именно Верховным. Двум особо удачливым старикам, пережившим восстание магов.
– Джакомо делла Колонна – червивый плод сгнившего дерева. Это ваша порода – самая настоящая. И я рад, что воздал ему по заслугам.
– Значит, капитана своего завалил ты? – уточнил отец Жермен.
– Нет. Лишь ранил. Он бы помешал. Мне его и ногой трогать противно было. Сдох капитан от заразы. Потом стал одним из них. И если никто из Верховных не заметил, Рауш притащил его голову в Норманнский Дворец. Правда, потом в кашу размазал. Для него жизнь человека ничего не стоит. Смерть – просто