Мы уже входили в «офис», до отказа забитый людьми, зверями и журналистами. Пора было начинать представление.
– Вернется, – напоследок ткнула меня в спину Ритка.
Она ошиблась. Он не вернулся.
Интерлюдия
Каждый раз, уезжая в чужие края,
Покидая свой маленький дом,
Неизменный вопрос задаю себе я:
Сохраню ли я в сердце своем
Этот вид из окна —
Четырех тополей то зеленый, то черный убор,
Стену дома напротив. Родная стена!
И засеянный мусором двор…
Не забуду ли я, как в июньскую ночь
Бледен лик этих серых небес?
Я же спальных кварталов любимая дочь,
Здесь начало мое и конец.
И не там, где среди позолоты и смальт
Гордый ангел раскинул крыла —
Нет. Господь мою душу швырнул на асфальт…
Здесь, в пыли, я ее и нашла.
Среди жестких коробок понурых домов,
Где «поребрик» звучит как «поп-арт»,
Меж больных голубей и лихих воробьев
Бесприютные души лежат.
Я свою подняла, отряхнула слегка,
И мы впору друг другу пришлись.
Но с тех пор иногда громыхает в висках:
Этот город – жестокий каприз.
Его трудно любить. И в нем трудно дышать.
Но люблю и дышу – только им.
Жаль, я с ним никогда не смогу танцевать —
Вальс дворцов мне остался чужим.
Но когда я на крыше лениво пивко
Попиваю – плесни-ка еще!
Я с улыбкой смотрю, как летит высоко
Бедный Питер. Крещен и прощен.
Если бы в школьные годы чудесные лохматый старик в шляпе и со склянкой ароматической водки в руке сказал мне, что к тридцати годам я стану хозяйкой собственной фирмы, я бы расхохоталась ему в лицо. Тогда, на бестолковом закате советской эпохи, словечки «бизнес-вумен» и «деловая женщина» еще не были на слуху, хотя стремящиеся к независимости дамы уже начинали постигать азбуку предпринимательства. Но мне все это было чуждо, равно как и увлечение одноклассников сложными процессами обмена фантиков от импортных жвачек на импортные же ластики по курсу то один к пяти, то два к семи, то еще как-то. Я молча разворачивала фантики, оставляя себе понравившиеся и безвозмездно, то есть даром, отдавая все прочие жадным до подарков ровесникам. Наверное, именно здесь можно обозначить на карте моей жизни едва заметный исток нынешней не великой, но привольной реки большого удовольствия и некоторого благосостояния – то есть нашу странную контору.
Известно, что людей разделяют на мужчин и женщин, на черных и белых, на вербалов и визуалов, на верящих в то, что стакан наполовину полон, и утверждающих, что он наполовину пуст, на удачливых и невезучих. Я пользуюсь иным критерием. Люди делятся на тех, кто любит получать подарки, и на тех,