Ждать развязки оставалось недолго. Бокинфал тоже заметил, что конец путешествия близок. Носилки задвигались быстрее. Он изловчился повернуться на бок и в разрезе шкур впереди увидел то же, что видела Пенни – оранжевое зарево между чёрными деревьями. Дикари вернулись домой.
Более необычного зрелища, чем предстало глазам Бокинфала, когда его уложили на снег и позволили сесть, он не встречал.
Просторная поляна была сплошь в весело потрескивающих кострах. Самый большой, посередине, походил размерами и нравом на жертвенный костёр у Томлина. Он гудел на ветру, щедро разбрасывая искры. Остальные, поменьше, обступали его со всех сторон, как волчья стая – кабана. От костров исходил какой-то особый жар, будто в них горели не простые дрова, а те, о качествах которых ведали только местные жители. Так ли это на самом деле, сказать было трудно. Бокинфал впервые подумал, что попал не просто к дикарям, а к настоящим хозяевам Пограничья, которые, в отличие от любого охотника или дровосека из Вайла’туна, знают тут всё и вся.
Как ни странно, вокруг костров никто не сидел. Огонь горел сам по себе.
Люди появились не сразу. Бокинфал увидел их приближающиеся тени по краям поляны. Воины с луками и копьями. Никаких женщин или детей. Они обступили Гури и о чём-то коротко с ним перемолвились. Потом подхватили главные носилки с одеждой и оружием, приняли у измождённых собратьев концы волокуш с телами родичей и потащили всё это куда-то обратно за костры. Только тогда раздались первые голоса, некоторые из них – женские. Голоса начали переговариваться. Кто-то вскрикнул. Кто-то зарыдал. Негромко. Крик больше не повторился. Плач затих.
Подошёл Гури с помощником. Помощник присел на корточки возле ног Бокинфала и принялся пальцами и ножом развязывать замёрзшие путы. Никто не счёл нужным что-либо говорить. Бокинфал поискал глазами Пенни. Она оказалась стоящей поодаль, словно позабытая всеми и опирающаяся на сломанный лук. Одетая в некрасиво сшитые шкуры, висевшие на ней мешком. Не то, что та соблазнительная одежда, которую кто-то сорвал с неё для жертвоприношения. Сердце Бокинфала кольнула ревность. Одна надежда на то, что те, кто это с ней сделал, теперь лежат мёртвыми среди обгоревших балок поместья. И пусть так будет с каждым, кто захочет причинить ей зло!
– Теперь ты можешь идти, – сказал Гури.
Только встав на ноги, Бокинфал осознал, насколько замёрз от долгого лежания. Костры соблазнительно манили теплом, но помощник Гури ухватил его за локоть при первой же попытке двинуться им навстречу.
– За мной.
Невесть откуда возникшие воины взяли Бокинфала в кольцо и повели. У него оставались связанными руки, он мог бы изловчиться и обезоружить шедшего впереди с опрометчиво