Но работа занимала столько времени, что порой в минуты крайней усталости я переставал понимать, а существует ли вообще это любимое занятие. Способно ли вообще быть такое занятие, которое приносило бы и деньги и удовольствие. Причем удовольствие постоянное, не переходящее с течением времени в нечто, напоминающее обязанность.
Такого рода мысли посещали меня постоянно, где-то раз в 2—3 месяца. И заканчивались они либо конфликтом на работе, либо просто сменой настроения, и осознанием того, что я опять думаю какую-то ерунду и мне нужно быть безмерно благодарным, за то, что имею такое хорошее место.
Однако после сегодняшнего утра, подобные мысли словно завладели моим сознанием, не давая мне хоть как-нибудь сосредоточиться на работе. Обычно я сразу же брал инструмент и начинал делать простые, заученные годами движения. Пальцы будто сами начинают делать необходимые действия. Порой эти действия настолько быстры и при этом точны, что даже глаз не в состоянии увидеть их.
В таком «машинном» состоянии я, как и все мои коллеги проводили большую часть времени на предприятии. И это, как ни странно, являлось залогом успешно выполняемой работы. Однако это обстоятельство не так уж и сильно-то влияет на личный успех. Как окажется позже это совсем ни одно и то же.
Сегодня привычный для меня порядок вещей слегка нарушился. Хотя где-то внутри было стойкое ощущение, что вот теперь все именно так, как и должно быть. Стоило мне взять инструмент и начать его использовать для обработки металлической заготовки или проволоки, как я с ужасом понимал, что некогда доведенные до автоматизма движения, теперь не срабатывают. Мое сознание, словно чуткий страж, постоянно держал меня в слегка напряженном состоянии. Я настолько сильно осознавал каждое действие, что для обработки одной детали уже требовалось куда большее количество времени. Ни о каком выполнении нормативов тут и не приходилось думать. Я чувствовал