– Я тебя давно себе присмотрел. Как знал, что ты вернёшься.
Он разжал ладонь, и я рухнула ему под ноги. Перед лицом были подошвы его армейских ботинок, испачканные в липкой блестящей луже искусственного снега, по которому он прошёлся, как по всей моей жизни.
Тогда я и выблевала на ковёр весь ужин, съеденный за просмотром телевизора. Живот скрутило снова и снова. Он присел возле меня на корточки, и я содрогнулась, когда он погладил меня по макушке, ласково, почти как раненое животное.
– Ты должна меня запомнить. Хорошенько запомнить. Как следует. Больше ты ничья: только моя. Это главное, что я советую тебе уяснить.
Он поднял мою ладонь и легко взвесил в своей, наблюдая, как меня выворачивает наизнанку, пока в желудке не осталась одна желчь, а глаза не застило от слёз.
– Знаешь, что такое тавро? Нет?
Он поднял нож и легко провёл ножом по моему предплечью. Я ощутила слабую боль и прижала ладонь к тонкому порезу, кольцом опоясавшему мою руку. А когда насилу подняла голову, разрывающуюся от боли, обнаружила, что убийца исчез.
Словно его и не было.
Глава третья
На месте добычи
– Замки не вскрыты. Это не выглядит как проникновение со взломом. Щеколды и петли на окнах тоже не повреждены. Ни одного повреждения. Снаружи открыть эту раму нельзя так, чтобы мы не заметили. У него был ключ?
– Господи боже, нет! – сказала я, но тут же осеклась.
Откуда мне знать? Может, и был. Я опустила взгляд на колени. Темнокожий полицейский офицер ростом выше меня на две головы снисходительно усмехнулся.
– Тогда как он пробрался в дом?
– Вы считаете, моя дочь врёт? – резко спросила мама.
– Нет, мэм, что вы, напротив. Нам нужно разобраться со всеми деталями… дела. – Вид у него сделался сконфуженным.
И поделом!
– Сто раз уже сказала. Я всё проверила.
– Двери и окна были заперты?
– Да, но он влез в окно моей спальни.
– Мы внимательно осмотрели его и не обнаружили следов взлома.
– Но не призрак же он, чтоб пройти сквозь стену?! – огрызнулась я. – А что насчёт моей руки?
– Ты могла рассечь её при падении, Лесли. Мало ли что могло случиться с тобой, пока ты была одна, – рассудил он и отвёл от меня взгляд.
– Вы не можете отличить след от ножа от другого следа?
– Ты же сказала, при тебе был перочинный нож. Во время падения…
– Я не им поранилась!
Мама тихо вздохнула и продолжила массировать виски, утопая в кожаном старом кресле. Хелен сидела рядом и теребила подол своей белой юбки. Она была бледнее обычного.
– Поймите меня правильно, – смутился офицер. У него на груди, на синей форме, была нашивка «Патрик Мейсон». На вид ему – лет сорок пять,