– Бумаги – это я, – призналась монашка, заползая на кровать тылом ко мне, – Искала как проповедовать. А чо теперь искать?
– Почтовые отправления, – не отрывая взгляд от изящного тыла, обтянутого рясой, подсказал я, – Всё, связанное с адресами.
– Вот прямо так и начнем? – зад недоуменно вильнул в понятном намеке.
– Прямо так и начнем, – проявил я целомудрие.
Не то чтобы. Имея дело с демонами важно знать, что они всё оценивают по критериям «ты мне, а я тебе», теория обмена для них не пустой звук, как минимум поначалу, пока они еще такие наивные и глупенькие. Соблазнившись на Виолику, я точно потеряю текущее преимущество в наших отношениях, чего делать категорически не стоит.
Ну, то есть, почему такой парень как я помогает демону вроде неё, без аванса и, можно сказать, чистосердечно? Потому что демоны не просто так стремятся к одержимости! Они, забирая чужую тушку и живя её жизнью, взаимодействуют с мозгом и памятью отдавшегося им дурака, набираются жизненного опыта, усложняют свою структуру и мышление, даже растут в силе. То есть, потенциально, могут когда-либо стать ценным союзником, уже обладающим по отношению к тебе определенным кредитом доверия. А раз я бессмертный, она бессмертная… ну, вы понимаете? Нам, ужасным монстрам, лучше держаться вместе.
Шегги бы не одобрил.
Пока мы рылись в бумажках, перебирая их, а заодно и откладывая те, что могут принести пользу в дальнейшей деятельности Виолики, меня грызла подспудная мысль, что я сейчас упускаю из вида кое-что очень важное. Куда важнее, чем развратная монашка на чужой и давно не стиранной постели. Что это могло бы быть?
Зеркало на потолке. Зеркало. На потолке. Большое такое. Монтировали давно, видно по патине на изящной оправе, обрамляющей эту красоту. Мы все знаем, зачем нужны такие зеркала. Интересно, но слегка не то, что меня волнует. Половые пристрастия Эммануила Заккери никак не связаны с его… стоп.
– Говоришь, ты его напугала…, – задумчиво обратился я к вновь оттопыренному заду монашке, зачем-то шарящей под шкафами, – …а он, вместо того чтобы с криками убежать из церкви, сначала кинулся к сейфу, выгреб из него всё, а потом только ломанулся на выход?
– Ага, – простодушно ответили мне из-под шкафа.
Это «жжж» неспроста.
Точно. Место, которое должен иметь любой уважающий себя пастор. Пятачок, чтобы преклонить колени и распятие на стене! Где? Где его личное молельное место?!
– Не видела такого! – честно ответила мне фиолетововолосая фемина, тащащая из-под шкафа плоский широкий чемодан со множеством застежек, – Он с утра не молиться любил. Ну, то есть я, то есть она, типа на коленях, а он…
– Какой странный у нас тут пастор…, – пробурчал я, отбирая у монашки добычу.
В щи нетипичный.
Про чемодан и говорить нечего. Парики, краска для волос, профессиональный актерский макияж, специальные валики, закладывающиеся за щеки, и… набор писем, перетянутых резиночкой.
Ага!
Черт!