Далтон фыркнул:
– Плохая модель бизнеса.
– Мы делаем это не ради денег. – Саймон скривил губы. – И так было с самого начала.
Далтон посмотрел на него с откровенным скепсисом.
– Расскажите, что будет, когда мы доберемся до Лондона.
– Мы рассмотрим разные варианты, продумаем стратегию. – Саймон аккуратно откинул назад фалды сюртука и сел. – Разработаем план нападения.
– Основанный на сведениях, которые вам предоставлю я. А потом?
– А потом… «Немезида» сделает свое дело.
– А потом? – не унимался Далтон.
– Мы не можем заглядывать так далеко, – сказала Ева, – иначе потеряем фокус.
Джек скривил губы.
– Ну да, вам нет нужды беспокоиться о будущем. Вам же легавые на пятки не наступают.
– Мне казалось, – заметила Ева, – совсем недавно вы готовы были умереть ради того, чтобы отомстить Рокли. По сравнению с этим несколько недель неопределенности – пустяки.
Джек скрестил руки на груди и нахмурился.
– Вот почему я не люблю иметь дело с умниками. Они так тебе задурят голову, что ты перестаешь понимать, где у тебя нос, а где задница.
– Какое очаровательное сравнение.
В купе установилось гнетущее молчание. Казалось, у всех иссяк запас слов, как будто из ванны вытащили пробку и все, достойное произнесения вслух, утекло в слив.
Ева сгорала от нетерпения поскорее добраться до штаб-квартиры, чтобы перейти к следующей стадии их плана. Должно быть, остальные чувствовали то же самое, потому что никому не сиделось спокойно. Мужчины то и дело скрещивали и снова выпрямляли ноги, постукивали пальцами по коленям или по сиденью, – словом, делали множество мелких, но раздражающих жестов, чтобы дать выход накопившейся энергии.
Далтон, казалось, метался между измождением и неугомонностью. Он сидел, по-прежнему скрестив руки на груди, и то и дело оглядывался с таким видом, как будто ожидал засады. Потом его глаза сами собой закрывались, через мгновение он снова их открывал. Но побег из тюрьмы и долгая гонка по вересковой пустоши все-таки сказывались: как Джек ни сопротивлялся, его одолевал сон. В конце концов он больше не смог бороться и заснул, запрокинув голову назад. Ему тут же стали сниться сны, его темные ресницы затрепетали. Что ему снилось? Вероятнее всего, как он убивает Рокли. А может быть, он видел во сне сестру. Досье содержало только самую основную информацию: у Далтона и его сестры были разные отцы, их мать умерла вскоре после рождения Эдит. Они выросли в восточном Лондоне. Потом – когда это произошло, не известно – Эдит стала проституткой, а Далтон вором, а позже боксером в боях без перчаток. Он выступал в подпольных матчах, пока его не взял в телохранители Рокли. Досье умалчивало, были ли брат с сестрой близки. Во всяком случае, Эдит значила для брата достаточно много, если он был готов ради нее совершить убийство.
Впрочем,