Тимошка топнул ногой по холодной земле от досады, хотел шапку под ноги себе бросить, но тут ожег его спину злой кнут самозваного возницы с их телеги.
– Чего встал гаденыш, не понял, что ли чего тебе боярин приказал, – теперь уже заорал красноглазый мужик и замахнулся для другого удара.
Однако на этот раз Постреленок увернулся и припустил в сторону высокого купола монастырской колокольни. Бежать пришлось через главную городскую площадь, а вот здесь-то как раз поджидала Тимоху нежданная им беда. Таилась она подлая средь шумного городского многолюдья. На городской площади, как и положено, в любом приличном городе развернулся голосистый базар. Всё здесь продавали, всё, что душе какой пожелается. Кому что на базаре желалось, а Тимохиной душе пожелалось горячей булки. У него же со вчерашнего вечера во рту маковой росинки не побывало. Вот мальчишка на лоток с булками этими и положил свой голодный взгляд. Да вот только стоило чуть приостановиться парнишке возле булок, стоило лишь слюну обильную сглотнуть, как на плечо легла жесткая рука, а над самым ухом взревел громкий крик.
– Сюда дядя Кузьма, поймал я крысеныша этого, поймал! – орал на всю площадь молоденький дружинник, пытаясь удержать, резво засуетившегося под его рукой Тимошку. – Сейчас он нам быстро расскажет, куда тать беглый подевался! Скорее дядя Кузьма!
На самую малость Тимохе повезло. А может и не повезло бы, будь у него рубаха поновее да покрепче. Да разве бы у новой рубахи, рукав так быстро оторвался? Ни в жизнь бы не оторвался? Ни в коем случае не оторвался бы, но тут… Рванулся Постреленок в сторону от внезапной опасности и остался его недруг без добычи, а лишь с прелым рукавом в руке. Очертя голову и с одним рукавом припустил Тимошка по площади, ловко уворачиваясь от снующих по своим делам горожан. Преследователь его был на службе, и потому уворовываться ему от встречных было совершенно ни к чему. Все встречные сами от него увернуться норовили, да вот только не у всех это получилось. Всем по-разному на той площади повезло. Одни просто в грязную лужу упали, другие увернуться смогли да в сторонку отойти, а третьи не только увернулись, они еще помочь решили служивому человеку. И закуролесила на площади суматоха. Шум, гам, крики «Вора держи!», вопли «Караул! Грабят!» всё слилось да перемешалось не только на площади, но и на городских улицах тоже. В один миг обратилась пограничный град московского княжества в растревоженный улей. Большинство кричащих не понимало, что стряслось в городе, и это придавало им силы кричать еще громче.
За Тимохой уже гналось не меньше десятка злых добровольцев да пяток угрюмых дружинников. Скоро загнала хрипло дышащая свора Тимошку к покосившемуся курятнику, уныло доживающему последние свои годы средь кустов ольхи да зарослей бурьяна. Прижался малец к стенке, и стоит ни жив – ни мертв. Не столько за себя волнуется, столько за то, что приказа боярина не исполнил. Ведь не просто так его Тутша за поводырем послал, совсем не просто.