У меня не было сомнений, что существо, отражение которого я разглядел в витрине ABC Books, было Ангелом. Я не заметил крыльев, не запомнил одежд, но увиденное мной не принадлежало миру и городу, пусть даже такому славному как этот, у моста через реку Кэм.
Однажды я видел волка на воле. Мне было тогда лет семь, и вышло мне разрешение одному сбегать в ближайший малинник за гречишным полем. Я никогда раньше не видел волков, но сразу понял, что из-под поваленного зимней бурей дерева на меня глядит не собака.
Когда сталкиваешься с порождением другого мира, сразу чувствуешь себя как бы прозрачным. Я видел волка и Ангела. Вряд ли я ошибаюсь.
Я наигрывал на гармошке, вплетал в свою простую песенку стук колес и хлопанье дверей. На душе у меня было легко и чисто, так бывает только пять минут в сезон, и я знал, что весенняя пятиминутка кончится раньше, чем тень облака достигнет мелового холма. Время можно измерять всем, что движется.
Как-то поздней осенью я провалился под лед. Все случилось внезапно. Только что сделал широкий шаг, переступая через корягу, и вдруг под ногами ничего не стало, а глаза наполнила мутная зеленая мгла. Я рванулся вверх – и стукнулся головой о твердь.
Я не испугался, словно кто-то сказал мне: ничего страшного. Я перевернулся на спину, поднял голову, и обнаружил, что между льдом и водой есть пространство. Я дышал и смотрел сквозь прозрачную корку на солнце. В лед вмерзли кленовые листья, с обратной стороны его поверхность была шершавой, как плацента. Над моим ртом висела сосулька, похожая на сучий сосок. На сосульке искрилась капля. Я знал, что когда она упадет мне в рот, все благополучно разрешится.
Кто-то беспокойный ставил на мне серию мистических опытов.
Ледяная минута была самой насыщенной из тех, что я успел прожить, пока не пробила волчья.
Помню, я стоял, выставив руки перед собой, и боялся пошевелиться. Волк смотрел мне в глаза, но я никак не мог поймать его взгляда. Меня заело, словно виниловую пластинку, глаза тикали на месте, и происшествие никак не могло окончиться.
Тогда-то я понял то, что теперь могу сформулировать: время стоит, то есть движется не только от Зимы к Весне, но и в обратную сторону.
За окном появились первые приметы большого города. По вагону шел индус в красивой фуражке – контролер. Человек с соборной площади в Кэмбридже тоже не был европейцем. Почему я не подошел к нему? Ведь именно он утвердил меня в мысли, что сегодняшнее событие не было видением, игрой теней на стекле. Человек этот не турист. Скорее всего, студент по обмену из какой-нибудь бывшей Британской колонии.
Местным жителям вряд ли придет в голову рассматривать вечернее небо. И дело, конечно, не в том, что они каждый день видят на куполах Ангелов и зрелище это им наскучило. Они не заметили бы Вестника, даже если бы наступили на его хитон. Люди изживают повседневное пространство до дыр, превращают