Что же касается "господ интеллигентиков", сохранивших капиталистические замашки, то "научно-образованные инженеры, агрономы и пр. (?! – Авт.) заработают еще лучше под штыками все тех же вооруженных рабочих". Здесь нет ни тени иронии. Когда речь идет о захвате власти, все средства хороши. Тому доказательством многострадальная история человеческого рода.
Ответ на вопрос, какая участь была уготована художественной интеллигенции, легко вывести из рассуждения о массе "всякого рода ученых, художников, попов и т.д." стоявших на службе у капитала. Многозначительные "и пр.", "и т. д." не сулили художественной интеллигенции, будущим наемным работникам государства вооруженных рабочих, ничего доброго, что также было старательно воплощено.
Так уголовно-терминологически обосновывалось "равенство труда и равенство дележа продукта".
Мы не рассматриваем скопища высказываний об интеллигенции вообще и о художественной интеллигенции в частности из-за их в большинстве своем развязного и глубоко оскорбительного тона и поверхностности. Идеология большевизма органически не принимала ассоциативности ума интеллигенции, образного восприятия мира, склонности все ставить под сомнение, неодолимого тяготения к вариативности мышления – для "новой" жизни и "нового" человека такие качества не годились. Так окончательно была сформирована идеология "жизни" ради производства, так "воспитывался" трудящийся в безудержной ненависти к эксплуататорам и их наймитам, которыми оказались сплошь и рядом вчерашние вожди и партийные руководители, не говоря о "простых" смертных.
Что касается средств производства, то они будут принадлежать всему обществу, т.е. государству. Фундаментальным качеством принудительно прививаемой философии являлся ее ирреализм.
Все сообщество новых людей, превращенных со временем путем селекционного отбора в клишированных трудящихся, превратится в единую контору и одну фабрику. Государство подомнет общество.
Итак, синдикат, фабрика, контора подчинятся государству вооруженных рабочих. Это называлось пролетарской демократией, порубившей миллионы рабочих, крестьян, интеллигенцию на великих стройках, каналах, железнодорожных ветках в безудержном строительстве ради строительства. Ни "сентиментальные интеллигентики", ни "вооруженные рабочие – люди практической жизни", "едва ли" позволяющие с собой шутить, не устояли против классового геноцида.
Теория единого трудового лагеря была таким образом обоснована за несколько месяцев до октября 1917 года. Здесь любопытна не столько удивительная холодность суждений, как будто речь идет о механизмах, сколько настроение накануне национальной и государственной катастрофы. В довершение всего право в таком "новом" государстве