– Когда вас с корешом брали в первый раз, забрали паспорт. – Сергей протянул помятую бордовую книжечку, у которой уже затерся герб с двуглавой птицей. – На, возьми на память. Он, конечно, не действителен уже, но хоть личность свою можешь доказать. Бери, бери! Это тебе мой подарок. Братуха, правда не одобрит, так что ты спрячь от лиха подальше.
Тезка сильно стукнул по плечу и достал из пакета полулитровую бутылку.
– А это твой ровесник. Мы тут один домишко за городом потрошили недавно. Брошенный, да и с виду неприметный, так в подвале нашли целую коллекцию. Там коньяки разные и все советского производства. Видать, хозяин коллекционером был, или на черный день держал. И он пришел, – Серега в этот момент громко рассмеялся. – Прав был братуха – скромненькие дачки тоже надо прочесывать, не только коттеджи элитные. Кто скромно жил, тот в основном запасы съестные и держал. А эти буржуи привыкли заказывать по каталогу и в доставку звонить.
Тезка одним прикосновением ножа открыл железную пробку. В те времена на коньячной продукции еще не было винтовых пробок, поэтому вскрытие бутылок осуществлялось исключительно ножом. Тоненькая с узким горлышком полулитровая бутылка в руках громилы напоминала аптечный пузырек. Коньяк был 5-летней выдержки местного производства. На этикетке помимо золотых звезд красовался олень, внизу мелкая надпись – «Крымский республиканский агропромкомитет, Крымсовхозвинпром». На дне – дата изготовления: 5-й месяц 1993 года.
Серега налил в кружку коньяк и протянул мне.
– На, пивни! Твой ровесник же, ну почти. – Он вновь рассмеялся. – А чего тебя не Жориком назвали? Сегодня же день святого Георгия Победоносца. Крутой дядька был, драконов рубил налево-направо.
– В честь отца назвали, а отца в честь деда, Сергея Петровича Кутайсова. Он с врагами тоже был беспощаден, – тихо ответил я и залпом выпил выстоянную трофейную жидкость 35-летней выдержки.
Полуголодное нутро наполнилось теплом, а на душе перестали драть кошки. Интересно, что дед тоже любил коньяк, однако потреблял его 2–3 раза в год: в собственный день рождения, в День Победы и 23 февраля. Он старался не вспоминать о войне. На все наши вопросы с отцом отвечал сухо, коротко и зачастую переводил тему разговора. И только незадолго до своей смерти, в канун 60-летия Победы, он подробно рассказал о боях за Керченский полуостров. Говорил долго и с дрожью в голосе. Мне даже показалось, что он не вспоминал, а вновь переживал те страшные дни.
Дед всегда был осторожен: сдержан, молчалив, без лишних эмоций и необдуманных поступков. «Прежде чем сделать что-то – обдумай сотню раз!», «Не доверяй незнакомцам, собственным эмоциям и излишней похвале!». Он будто закладывал в меня программу по выживанию. В чулане у него всегда было наготове почищенное и аккуратно сложенное двуствольное ружьишко. Он не был заядлым охотником, интересовал больше процесс: «главное, чтобы рука не забыла, да и глаз должен быть всегда на прицеле». Это он заложил сначала моему отцу, а отец дедовскую науку передал по наследству