Обряд был совершен по всем правилам, и его торжественность портили только попытки вдрызг пьяного попа перескакивать с нравоучений на похабные частушки. Впрочем, не менее пьяный волхв тоже начудил… Тем не менее, произошло главное: немолодые молодые вступили в законный брак. «Никто не упрекнет, что в блуде живем!» – с сияющими глазами еще раз уточнила старая ведьма.
Протрезвев, батюшка и волхв попытались поднять бучу – мол, их злонамеренно напоили и они сами не помнили, как вели себя, – но было уже поздно.
– А нешто вас кто-то силой пить заставлял? – ехидно поинтересовался Лесовичок, успевший оплакать последние запасы своего любимого полусладкого шампанского, сгинувшие в «бездонных утробах». – Иль, может, вам деньги силой совали, а вы отбрыкивались, аки жеребцы норовистые?
Возразить было нечего. И поп с волхвом удалились, ворча и жалуясь на «главоболие, рукодрожание, сушняк великий» и прочие нехорошие вещи.
Так началась супружеская жизнь главного волхва и старой ведьмы. На удивление, дело пошло очень даже неплохо, хотя порой седобородого мудреца и одолевали сомнения: не поторопился ли он вдеть голову в хомут? Все было более-менее в порядке, вплоть до того утра, когда до седобородого мудреца донесся всплеск ментальной активности со стороны Киева… Предвещавший, по его опыту, большие неприятности всей державе и народу.
Потому он и заявил законной супружнице, что должен отбыть в златоглавый Киев-град. И получил вполне ожидаемую сцену с последующим примирением, и встречным заявлением: отводить неприятности от державы и народа они будут вдвоем! Раз уж поклялись быть вместе и в радости, и в печали…
Сказать, что волхв был ошарашен – не сказать ничего. Глаза его округлились и вылезли из орбит, отвисшая челюсть мелко подрагивала.
– Да что ты, баба, белены объелась?! – взмолился он, придя в себя, наконец. – Тебе мало прошлого года, когда к тугарам в плен попала по собственной дури?!
– Но ведь все хорошо в итоге вышло, ты сам сказывал! – топнула супруга.
– А ну как сейчас не выйдет?! Нет уж, оставайся дома. Не бабское это дело.
– Не останусь! Вслед за тобой полечу в ступе!
– Заколдую!!! – рявкнул волхв, угрожающе нацелив на ведьму посох.
Та поняла: муж слишком сильно рассержен, пора прибегать к неодолимому женскому оружию. Сиречь, к слезам. Что и сделала. Да так, что даже избушка сочувственно вздыхала и всхлипывала.
Волхв сначала еще больше разозлился, потом ощутил некоторое смущение, а к середине дня уже чувствовал себя кругом виноватым. За то, что расстроил слабое беззащитное существо. При этом чувство вины удивительным образом сочеталось с сильной обидой и гневом. Естественно, на супругу. За то, что из-за нее ему так нехорошо на душе.
Он взывал к логике ведьмы, просил, доказывал… Старался внушить ей, что от войн и прочих напастей баб нужно держать подальше. Просил образумиться и не обижаться. С тем же успехом можно было разыскивать Солнце в небе между закатом и рассветом. Баба Яга продолжала