− А вы, я извиняюсь, кто?
− Я же вам говорю, Иосиф Сол…
− Это я уяснил, кто по роду деятельности?
− Ах, вы об этом. Я, голубчик, если так можно выразиться и есть то самое провидение…
− Что-что? Что вы несете? – Палладинов мгновение подумал и перешел на «ты», – рассказываешь мне какую-то чушь! Давно следишь за мной?
Лугов встал и не спеша пересел на сторону лейтенанта внутренней службы.
− Вот что, ты на эти пустые разговоры время не трать. У нас его не столько, как хотелось бы. А сделать надо многое. Есть информация у меня для тебя, презанимательнейшая, знаешь ли, – Иосиф Соломонович улыбнулся во весь рот, но в мгновение, сделавшись серьезным, продолжил: − На станции Плесецкая ждут тебя. До жизни Петрова очень охотливы, ты здесь ни при чем. Тебе надобно раньше выйти, в Шалакуше.
Лугов поднялся, быстро накинул пальто и шапку, и уже взявшись за ручку двери, обернулся и сказал, ласково, почти шепотом: «Ты извини, что второпях, не все отлажено, тут же, как и в земных делах, не углядишь все сразу, охватить разом не получается…» После этих слов Лугов развернулся и вышел из купе.
Палладинов медленно приходил в себя после минувшего разговора. Все четче слышались стук колес и лязганье ложки о стакан. В сумке огнем горело письмо, предназначенное для Петрова. Виктор еще минуту смотрел на дверь купе, потом перевел взгляд на окно. Картинка за ним замедляла свое движение. Крепко вцепившись в сумку, Палладинов вылетел в коридор вагона. В тамбуре проводник с вечными ночными напарницами – фонарем и флажками − готовился открывать дверь. Палладинов должен был найти Лугова, еще нужно было о многом спросить. Уже дойдя до выхода, он резко остановился, вернулся к купе для проводников и посмотрел расписание движения поезда. Все плыло, когда смотрел на девять букв, сплетенных в одно слово, которое еще пятнадцать минут назад не вызвало бы у него никаких эмоций. А теперь все решалось от этого слова. Плесецкая… Стоянка на станции была короткая, всего две минуты. Они быстро прошли, и проводник уже закрыл дверь, станция медленно уходила вдаль. Следующая Шалакуша. «Почему все так радикально? Какой-то клоун пошутил надо мной? Следил от самого дома Демидова, или… даже не так! Выхожу я в Шалакуше и все, приплыли товарищ лейтенант. Там ребята меня окучивают и поминай как звали», – мысли вихрем носились в голове у Палладинова. Он взял горячего чая и зашел к себе в купе. До Шалакуши всего пятьдесят минут. Пятьдесят минут на раздумья. Выходить или нет? Здравый смысл подсказывал, что надо ехать до конца, докладывать начальству и забывать всех: Ивана Матвеевича, Иосифа Соломоновича и других субчиков прошедшего дня. Но в то же время что-то заставляло сойти. Необходимо сбиться с курса, уйти с проторенной дорожки. С этими мыслями поезд пронес Палладинова через километры, отделявшие железнодорожные станции. За окнами его купе пролетело то расстояние, которое отмерила ему жизнь для принятия решения.
Вот