– Да, – улыбнулась Марина.
– Лучше папы?
– Гораздо, – вырвалось у Марины. Она почувствовала гнев и зарождающуюся ненависть и машинально посмотрела на часы. Было двадцать минут второго.
* * *
Марина пришла в себя в каком-то полуподвале, заваленном всяким хламом. Может, здесь было что-то вроде приёмной – два стола с креслами, древний компьютер, календари на стенах. В углу какие-то доски, садовый инвентарь и топор. На полу валялись газеты. Одна из них, раскрытая на середине, пестрела красным и зелёным. Зелёное было правильным, красное – нет. Марина пыталась прочесть заголовки и чувствовала какую-то гниль в словах – неважно, каким цветом они были подсвечены. «Смотрите-ка, „война“ у них зелёное слово. „Война со всеми, если понадобится“. Если понадобится…»
В груди ярким знаменем развевалось какое-то новое чувство. Это было непередаваемое ощущение абсолютного понимания устройства мира и единственно верного способа его переделать. Зелёным и красным окрасилось всё. Зелёные мысли думать можно, красные – нельзя. От зелёных слов нужно заходиться в экстазе, от красных – впадать в бешенство. Всё просто. Никаких полутонов. Никаких других цветов. Красное – стреляй. Стреляй? Она вспомнила праздник на площади, превратившийся в парад, превратившийся в бойню, и её пробила дрожь. «Дальше заговорят ядерные ракеты» – прочла она зелёную надпись в газете. Конечно. Они, должно быть, уже в пути.
За дверью, которую Марина автоматически заперла, когда пряталась, раздались шаги. В тот же миг, как девушка посмотрела на дверь, она отчётливо увидела подсвеченные силуэты с той стороны – красный стоял над лежащим зелёным и злостно ухмылялся. Он протягивает когтистую руку к прекрасному беззащитному юноше, ещё почти мальчику, и тут Марина не выдержала.
– Оставь его!
Красная фигура замерла на мгновение, подняв хищно ухмыляющуюся голову.
– Я врач, – произнёс голос за дверью, – я не причиню вреда. Сейчас перевяжу парню ногу, – Марина отчётливо видела, как говоривший отрывает куски плоти и проглатывает их, – и подойду осмотреть вас, идёт?
«Что за бред, – подумала Марина. – Не могу же я видеть сквозь стену, в самом деле. Глазки мои глазки, зачем вы мне это рисуете?»
Он поднял голову и обратил к ней омерзительную окровавленную пасть. Потом поднялся и сделал шаг в её сторону. Марина с изумлением поднесла к глазам правую руку. Длинные тонкие пальцы исчезли, запястье раскрылось, подобно цветку, а из недр предплечья вытянулся оружейный ствол. Она ощутила, как невесть откуда взявшийся патрон лёг в ложе в ожидании. Марине же, судя по всему, надлежало успокоиться и считать винтовку, выросшую из её руки, частью нормы.
Вместо этого она вскрикнула и затрясла рукой, словно пытаясь стряхнуть паука, но оружие не исчезало. Тогда она попыталась убрать его. Скомандовала, как когда-то своему набору кистей. Никакого отклика.
Доктор сделал ещё один шаг в её сторону, и винтовка тут же нацелилась