– Он так красочно описывал, как его забрызгало кровью, что мне даже в голову не приходило просить уточнить год, – огорченно проговорила Ирина. – И потом он не пытался вызвать сочувствие. Я ведь сама его начала выспрашивать. Он только отвечал на вопросы. Не похоже, чтобы он спекулировал трагической историей…
Мне было жаль одного: что, потрясенные рассказом очевидца, мы не заметили сразу всех нестыковок. Может быть, все они имели какое-то простое объяснение. Но поезд уже ушел… Вернее, пароход.
– Вообще-то война длилась больше, чем пять лет, – все более убежденно говорила Ирина. – Да, Пномпень освободили раньше. Но какие-то районы до последних лет оставались во власти красных кхмеров. Сами камбоджийцы говорят о двадцатилетней гражданской войне. А наш «капитан», судя по тому, что уезжает в деревню, мог оставаться в тех районах, которые оставались в их руках до последних лет. Так что наше представление о том, что после освобождения Пномпеня все закончилось, неверно.
– На самом деле я не такая уж кровожадная. Благополучный исход меня даже больше бы устроил. – Я закрыла тетрадь и сунула ее в сумку. – Но по лицу видно, что «капитан» говорил правду. Оставим все как есть.
Уже начало смеркаться. Набережную заполнила толпа народа. Словно все пришли отметить какой-то праздник. А потом мы узнали, что это и был праздник – полнолуние, – который кхмеры по-прежнему отмечали как важное календарное событие.
Течение гуляющих на набережной постепенно отнесло нас к храму. Он был очень маленький, очень скромный. Внутри могло поместиться человека три-четыре, не больше.
Очередь из желающих стояла перед ступеньками. Сняв шлёпки, прихожане (как правило, супружеские пары или семья из нескольких человек) поднимались по ступенькам, ставили в вазы подношение – бутоны лотосов и зажигали очередную охапку ароматических палочек.
Из открытых настежь окон и из двери валил душистый дым, будто мы попали к началу пожара в небольшой парфюмерной лавке.
Выслушав молитву-благопожелание настоятеля, прихожане склоняли головы, чтобы он окропил их водой, и уступали место следующим.
Одна девушка терпеливо стояла не в очереди, а под открытым окном храма. На ней была современная джинсовая юбочка-мини и маечка с открытыми руками. Ну да! В таком виде в храм нельзя входить. Но помолиться-то надо. И выход к обоюдному удовольствию был найден. Улучив наконец свободную минуту, настоятель высунулся из окна и начал читать молитву над девушкой, сложившей перед собой ладони. Закончив, он снова скрылся внутри храма, а девушка в мини-юбке с довольной улыбкой пошла дальше.
Терпимость кхмеров проявлялась и в этом тоже. Настоятель не стал выговаривать, что она явилась в неподобающем виде, а благословил, как и остальных, побрызгав на макушку бутонами лотоса.
Кстати, именно поэтому в буддийских странах не рекомендуют гладить детей по голове.