Я не был готов к такому холодному ответу.
– Хорошо, я перезвоню вечером. Ты свободна будешь?
– Звони, в любом случае, звони. Там посмотрим. Пока.
Я не успел попрощаться, как связь прервалась. Странно. Я вернулся к своим коллегам участвовать в составлении документа.
…Наше совещание возобновилось в Доме Лициниев. Ради него были отменены запланированные встречи, а визиты гостей деликатно перенесены на другое время. Компания была практически та же, что и вчера, за исключением Префекта Гордианы, отбывшего домой, и сенатора Гнея Семпрония Торквата, нашего верного союзника и проводника наших идей в Сенате, которого специально пригласили обсудить дело. Выслушав Лициниана, он всем своим видом: благожелательной улыбкой, раскрепощёнными движениями – давал понять, что полностью увлечён этой идеей. Ещё бы: войти в предельно узкий круг осведомлённых лиц, быть мостиком между ситуацией и государем, передатчиком информации из первых уст в уши Персоны Номер Один стоило, наверное, любых материальных и нематериальных благ.
– Пожалуй, мой дорогой Лициний, я смогу организовать встречу в нужном тоне, – молвил Торкват.
– Важно не столько в нужном тоне, сколько без внимания Товарищей.
Сенатор нахмурился.
– Вот с ними-то будет сложно. Свалились ведь на голову такие дотошные! –посетовал он. – Особенно этот Рикимер…
– Право, не знаю, как их зовут, – вставил Лициниан.
– Худощавый, с крючковатым носом, выглядит старше другого, и голос у него более скрипучий, – описал Сенатор. – Он имеет особенное влияние на Аврелиана. Второго зовут Ильдигер.
– Прошу меня простить, почтенные мужи, откуда у них такое влияние? – спросил я.
Сенатор, осушив бокал, развалился в кресле, сложив на груди руки.
– Когда-то, мальчик мой, этот вопрос интересовал всех, но никто не мог найти ответа, а сейчас наступила эпоха то ли смирения, то ли принудительного молчания. Анты стали очень могущественны во Дворце за последнее десятилетие или , может быть, два, и уступки, которые им делаются, порой вызывают немое отчаяние. При этом никто не может им перечить, потому что, переча им, ты перечишь самому Августу! Прости мне моё пространное объяснение, но чёткого ответа, – он развёл руками, – попросту не существует. Могу только предположить, что причина кроется в наличии антов во всех эшелонах государственной системы. Может быть, они банально берут числом, хотя и неясно, кто именно допустил их на госслужбу.
– Кстати, я, вот, вспомнил, что вчера во дворце, – я обратился к Лициниану, – нас задержала стража. Это были не преторианцы, и я думаю, что это вообще были не люди.
Советник поморщился.
– Какое это имеет значение сейчас? – он отмахнулся от этой информации как от назойливой мушки, видимо, будучи недоволен тем, что я перебил ход мыслей Торквата. Я притих.
– Как бы то ни было, завтра я беру Рикимера на себя. Доложу ему о падении экономики, а вы уж докладывайте Доминику, что