Отец Михаил качал головой отрицательно, не соглашался:
– Идолопоклонство это все и лжа антихристова.
– Что бы ни было, а требует, – не уступал дед Андрон. – Сколько лет уже смута, война за войной, теперь вон, видишь, революция, мильоны гибнут.
– Что же ты думаешь, из-за одного дома во всем мире смута? – усмехнулся отец Михаил.
– Да ведь это дом не просто так, это Дом изначальный. В нем всемирный хаос заключен. Не корми его, так он на весь мир распространится – и уже начал. В нем смерть, сам знаешь.
– Не знаю и знать ничего не хочу, – отвечал отец Михаил.
Дед Андрон только головой качал:
– Прокляты мы, отец Михаил, все наше семя проклято от времен письменного головы Пояркова, вот и дан нам такой закон людоедский. Сто лет жили – ничего, тихо было, а теперь никуда не денешься… Тебе вот, может, Господь Бог поможет, Исус Христос, в которого ты веруешь, а нам только на себя и есть надежда…
Помолчали, глядя, как высвистывает козлиные рулады тонким носом дед Гурий на манер отставного дьячка да почесывается мелко от злой лесной вши. Только дед Андрон молчал с надеждой, а отец Михаил – упорно. Ничего не вымолчав, снова заговорил староста.
– Пришлый ты, не понимаешь, – сказал он с тоской. – А мы тут от начала века живем и до скончания времен жить будем.
– Богу молиться надо, а не говно свое по углам ковырять, – сурово отрезал отец Михаил.
Староста закивал в ответ смиренно:
– Ну, это все правильно, конечно. Бог-то Бог, да и сам будь неплох. Ну не согласен, и ладно тогда, без твоего согласия обойдемся.
И поднялся, как бы заканчивая разговор, потому что беседуют на Руси двое, а решение принимает всегда один. И решение это часто к разговору отношения никакого не имеет вовсе, и об этом надо всем помнить, прежде, чем в разговоры ввязываться.
Но вот беда, отец Михаил беседы не закончил. Рассвирепел он от неуважения, ударил клюкой в пол так, что в подполе мыши забегали и крысь лесная, а Гурий, не просыпаясь, загремел от испуга в потолок из утробы своей тухлой, стариковской. Побагровел отец Михаил, кровью налился, как языческий идол Юпитер – того гляди, молнией ударит.
– Не бывать этому, – кричит, – не допущу идолопоклонства!
Дед Андрон даже удивился, услышав такое, прищурился, на Михаила глядя:
– Как же это ты не допустишь?
– Пресеку – вот как! Своими собственными ногами начальству жаловаться пойду. – Отец Михаил, похоже, не шутил.
Разощурился обратно дед Андрон, глядит с жалостью, бороду чешет.
– Ну, раз так, не оставляешь ты нам, отец Михаил, никакого выхода. Придется тогда выбирать – или ты, или ходя. Видно, ты сам в Дом пойдешь, за нас свои косточки сложишь? Это мы быстро организовать можем, раз – и в глаз. У нас люди, сам знаешь, дикие. Только им свистни –