Потом встретились за пивом уже с Лёхой. Максим меня позвал, познакомить чтоб. Никто не говорил, что Лëха лидер группы, конечно. Но я почувствовал, что это так. Лëха это такой бычара басист. Коротко стриженый, почти под ноль. Не высокий, но мускулистый. Боксом занимается, я так понял. Нос перебит, я заметил. Но не до уродства, просто немного сдвинут влево и горбинка. Глаза у него были проницательные, не злые. Был бы красивым, если бы не этот нос его.
Лёха оказался старше всех в группе. Уже отучился и работал где-то там, я забыл где. У него даже тачка была своя. Это для группы хорошо, я подумал. Потому что на своей машине можно инструменты, оборудование, усилители возить. Если понадобится. Хотя кто меня спрашивает?
В общем, я сильно волновался. Двух слов связать не мог, если честно. Но парни оказались, скажем, на позитиве. Дружелюбные, без всяких там подъёбов. Макс сразу сказал, что я «охуительный клавишник». С чего он это взял, я без понятия. Он от меня слышал только "Тройку" Прокофьева в торговом центре. Я думаю, у него просто нет опыта, он до меня может ни одного клавишника не слушал. К тому же, я как понял, им клавиши и не нужны были. Они нормально звучали и без них. Зачем им я, я не въезжал.
Леха объяснил обстановку, что в группе их трое. Ещё там какая-то девчонка на вокале. Что мне бы прийти на репетицию, в четверг, попробовать поиграть с ними. Не понравится – свободен. Зайдёт – так и добро пожаловать в семью, как говорится! Репетиции у них по вторникам и четвергам в 18:00.
Я ни разу не был ни на каких репетициях ни на каких репточках. И не очень-то хотелось. Пока ехал по адресу, закоченел, потом ещё кучу времени искал, где вход. Это была какая-то жуткая промзона, здание – просто серая бетонная коробка, со старыми окнами, кое-где заколоченными. Заборы, заборы, заборы. Колючая проволока. Никаких вывесок, никаких опознавательных знаков. И по правде говоря, я уже подумал, что меня куда-то заманили, в какой-то наркоманский притон, и я отсюда живым не выберусь.
Нашёл будку с охраной или что-то типа пропускного пункта. Спросил где, что. Там дед в ватнике, с синим каким-то лицом и носом обветренным мне объяснил.
– Туда, туда ходят эти пиздюки патлатые, – он тыкнул пальцем на чёрную дверь с торца здания.
В общем, я как-то попал внутрь. Узкая тёмная лестница вниз, в подвал. Обшарпанные стены, сколотая жёлтая масляная краска и битая плитка на полу. Дверь с глазком и звонок. Из-за двери приглушенные голоса и музыка. Я сглотнул нервно и нажал кнопку звонка. Дверь запиликала, я зашёл. Внутри вроде как бар, столики, накурено, дышать нечем. Я не курю, кстати.
Вешалки-стойки для курток завалены были одеждой. Куча народу. Все бухают и курят. Я бы так и стоял столбом на входе и не вдуплял, а потом, может даже, развернулся и ушёл бы, но Макс меня быстро опознал и утащил за дальний столик за колонной. Леха уже был там, дул пивас и тыкал телефон. Он мне даже вроде был рад.
Мы немного посидели, минут десять, оплатили и пошли на репетицию. Вот там уже была хоть какая-то музыкальная обстановка, не то, что на входе. Оборудование разное, барабаны, усилители, стойки с микрофонами, примочки всякие. Всё было, хотя и комнатка маленькая, без окон.
– Марго опаздывает, дела там у неё какие-то, особо важные, – сказал Лëха, нахмурившись. Макс только плечами пожал.
И мы стали готовиться играть. Макс сделал перебивку, раз двести потягал табуретку туда-сюда, уселся, покрутил палочки. Лëха настраивал бас. Я не знал, что делать. Подключил синтезатор и проверил звук.
К моему ужасу, в комнатку стали стекаться какие-то люди. Из бара. Из зала, где накурено. Духман этот весь с собой притащили. Я так понял, это вообще нормально, что кто угодно будет заходить и слушать нас. Стало неуютно как-то.
Когда парни что-то там заиграли своё, я просто стоял столбом и лупился на них. Не знал, куда себя деть. Они и вдвоём звучали охеренно, по-моему.
Лëха поморщился и сказал:
– Без гитары вообще хуйня какая-то.
И тут я с удивлением понял, что гитариста нет.
– А гитарист где? – спросил я тихонечко.
– Чо!? – заорал в микрофон Лëха.
– Я говорю, где гитарист ваш? – громко повторил я.
– Я ж говорю, она опаздывает.
И я выпал. В смысле "она"? Мы же ждём вокалистку. Она что ещё и на гитаре? Бред какой-то. Куда я попал?! Мне срочно захотелось уйти.
– Слабай чо-нить пока, а? – крикнул мне Максим.
И я слабал, что умел. А что делать-то? Умел я не много, что в музыкалке учил. Что сам для концертов праздничных разучивал. Классику всякую. На фоне мельтешили людишки, входили-выходили, снимали на телефоны. Это броуновское движение скоро перестало меня отвлекать. Я сосредоточился на музыке, даже порадовался, что много чего помнил, пальцы помнили точнее.
Я и не заметил, как она вошла. Очнулся, когда на меня повеяло холодом