– Вот, пожалуйста, в нашем распоряжении целая трёхкомнатная квартира!
– Ого!
– Бабушка была орденоносцем, и на предприятии ей выдали её через три года работы, а так нам не положен такой метраж.
Первым, что предстало перед Самойловыми, когда они перешагнули через порог, было зеркало на низкой тумбе с двумя зеркальными створками, или проще – трюмо. Отец, проведя пальцем по слою пыли на чёрном счётчике электроэнергии, включил его, после чего оттуда что-то выпало. Отец наклонился, подняв кусочек какой-то плёнки, и улыбнулся: «Твой дед хитрил, чтобы мотало медленнее». Торопливо разувшись и бросив сумки на пол, Виталик открыл закрытую деревянную дверь белого цвета со вставленным по центру стеклом и оказался в зале. Стены были завешаны коврами из плюша с геометрическим орнаментом, на свободной от ковров поверхности проглядывали советские бумажные обои с цветочным узором. Присев в одно из кресел с деревянными подлокотниками, Виталик блуждал взглядом по комнате: светильник на ножке с массивным абажуром, бакелитовый телефонный аппарат с диском, глубокая хрустальная ладья, на дне которой лежали закоченелые конфеты. Повернув голову налево, он наткнулся на накрытый кружевной салфеткой телевизор, возвышающийся, словно квартирный алтарь.
– А это ещё зачем? – с заинтересованным видом спросил Виталик.
– Чтобы кинескоп не выгорал, – ответил отец, не отрывая взгляд от содержимого сумки.
Возле телевизора лежали пассатижи. Вот они у Виталика вопросов уже не вызывали.
– Телик надо будет выкинуть, уже давно техника шагнула вперёд. А пассатижи оставим, – пробормотал отец.
Справа от телевизора стояла радиола – похожий на комод ящик с ножками, содержащий в себе радиоприёмник вкупе с проигрывателем для винила. Впрочем, интерес она представляла своей способностью