Он не слышал. Я похлопал его по щекам, попробовал трясти по-всякому, как Джон Траволта эту свою телку в фильме «Pulp Fiction». Они там делали укол прямо в сердце. Но их телка, эта глазастая Ума Турман, была птицей высокого полета, она клевала своим длинным носом совсем другие зернышки – куда уж нам, – так что способ мог и не сработать. Пока я размышлял об этом, человек на песке шевельнулся, и его веки дрогнули. Вспомнив где-то слышанный совет, я переложил его на бок: вдруг у него начнется рвота? Он дернулся и поджал ноги. Живой, подумал я. Но радоваться было рано. Изо рта бесчувственного Димы текла слюна, он еле слышно хрипел. Мне пришло в голову: если он помрет, что я скажу Шерифу?
– И чем же он таким вмазался, – пробормотал я. – Или вмазали? Какая-то совсем убойная химия.
Дима едва дышал. А вокруг пели птички, доносился шум машин, на том берегу за обширными пустырями виднелся лес, и никому не было до нас дела, как обычно. Самолет не дописал свой иероглиф и исчез, появился новый, но я знал, что у этого тоже ничего не получится.
Через полчаса на дороге напротив нас наконец-то остановилась скорая помощь. Я помахал рукой. Врач, больше похожий на студента, вприпрыжку направился в нашу сторону. Добравшись и увидев скорчившееся на песке тело, только хмыкнул. Нужно было принести носилки. Потом дотащить больного до машины. Это заняло еще минут десять. Мне с вами поехать? – спросил я. А зачем, ответил врач. Дело привычное. Я позвоню родственникам, сказал я. Так вы знакомы? – спросил врач без интереса. Ладно, звони. Пусть родственники приедут, заберут. Выдача тел с трех до четырех. Это я так шучу, ты не подумай плохого. Работа собачья, сам видишь.
Они уехали, а я отправился искать Светку. Встретил ее возле самой больницы.
– Они так быстро прибыли? – спросила Светка.
– Ага. Ты умница, – сказал я ей.
– Сегодня в семь, ты помнишь?
– Конечно, помню.
«А ведь Димка подставил Шерифа, – подумал я. – Продал за дозняк».
– Ты о чем задумался? – обиженно спросила Светка.
– О тебе, – сказал я. – Всегда о тебе.
Эпизод 7.
– А ты не думай, – устало сказал Шериф. – Не бери в голову.
Шериф крепко пожал мне руку и собрался уходить.
– В больницу, – пояснил он.
– Вместе пойдем?
– Не надо, Пит. Чего тебе на это смотреть. Мне-то не в первый раз.
Как я вам уже рассказывал, к Раилю Шарафутдинову само собой приросло прозвище «Шериф». Его определили в нашу школу в девятом классе, в середине года. Он выглядел хмурым, даже угрюмым, вдобавок был почти на год старше нас. Но назвать его тупым или тормозным никто бы не решился. Каким, к черту, тупым: ему легко давались все предметы, кроме литературы (тут мы были непохожи). Мне он показался скорее задумчивым, хотя его мысли не так ясно отражались на лице, как наши. Всё это меня заинтересовало.
Мы