Столь же несостоятельно стремление Таировой-Яковлевой увязать гетмана с Нарышкиными в связи со свадьбой царя Петра в январе 1689 года. Тогда Мазепе была послана грамота с известием о радостном событии и угощение от «праздничного стола». «Сам факт самостоятельных действий Нарышкиных от лица Петра уникален и крайне интересен. А то, что Нарышкины поторопились установить контакт с Мазепой, тем более», – дает свой комментарий «ученая» дама (с. 73).
Это, пожалуй, самое курьезное место в «монографии». Известно, что церемония царских свадеб включала рассылку гонцов с грамотами и угощениями во все концы страны. Сама сочинительница сообщает, что тот же посланец вез аналогичные грамоты киевскому воеводе и митрополиту (но сделать исходя из этого логичный вывод у Татьяны Геннадьевны не получается). Придавать таким рассылкам иное значение, кроме чисто церемониального, нет ни малейших оснований.
Аналогичный уровень знаний проявляет Таирова-Яковлева, повествуя об отношениях гетмана с приверженцами правительницы Софьи. Внимание здесь концентрируется на истории с портретом царевны, изготовленным на заказ черниговским мастером Л. Тарасевичем и его помощником. Появление портрета (его потом доработали, изобразив Софью со всеми регалиями на фоне двуглавого орла, и в таком виде растиражировали) рассматривается в книге как «пропагандистский» шаг, направленный на подготовку к захвату правительницей единоличной власти. «Удивительно, как этот практически центральный эпизод правления Софьи, столь тесно связанный с Украинским гетманством, никогда не затрагивался исследователями истории Украины», – недоумевает «ученая» дама.
Исследователи истории Украины эпизод этот затрагивали еще в ХIX веке (хоть и не считали его «центральным»)[31]. Другое дело, что Татьяне Геннадьевне о сем ничего не ведомо. Да и интересует ее не сам портрет, а выдуманное ею же участие гетмана в его изготовлении: «Невозможно представить, что Мазепа не имел никакого отношения ко всей этой истории, где