В экстремальных ситуациях люди ведут себя по-разному: одни теряются, другие плачут или злятся, третьи беспомощно мечутся. Женя в такие минуты становилась собранной и энергичной, и только отсутствие действия и беспомощность выводили её из себя. Она решительным шагом направилась к загадочной даме.
– Добрый вечер! Извините, пожалуйста, Вы не видели случайно моего рюкзака защитного цвета? Такой потёртый, знаете… Мы с ним здесь были буквально несколько минут назад.
– Такой потёртый, говорите? А, Вы его ищете, да? – низким гортанным голосом, немного нараспев, спросила дама.
– Да, да, его, он вот здесь стоял, на стуле. Ой, и стула нет… Вы не знаете случайно, где он, наш рюкзак? – едва сдерживаясь от нетерпения и теша последнюю надежду, вновь спросила она. Дама не торопилась с ответом. Женя вся превратилась в сгусток ожидания, от нетерпенья ей хотелось встряхнуть незнакомку или громко закричать:
– Скажите хоть что-нибудь, ради Бога!!!!
– А вот и Ваш друг.
Женя обернулась и увидела силуэт входящего со света Гриши и его удручённо опущенные плечи – ни в руках, ни за плечами у него ничего не было. Только сейчас она с ужасом вспомнила, что и его портмоне с билетом в Бостон, иностранным паспортом и долларами лежит у неё в рюкзаке, и ещё большее отчаяние комом подкатило к горлу. Какая же она эгоистка! Женя шагнула к нему навстречу, они обменялись несколькими фразами, и растерянно посмотрели друг на друга, не зная, что предпринять.
– С кем это ты разговорила?
Она посмотрела вглубь террасы – никого. Что происходит!? Гриша бросил на неё сочувствующий взгляд, словно на больную или сумасшедшую. Но буквально через минуту они оба услышали из темноты:
– Присядьте, господа, да не волнуйтесь вы так, угощайтесь, кстати, – и дама указала рукой на столик, на котором каким-то немыслимым образом оказались три высоких дымящихся бокала с неизвестным напитком. Сама она села за стол и придвинула один из них к себе, а остальные два – к ним.
– Спасибо, но мы не можем, нам нужно рюкзак искать, – сквозь зубы произнесла Женя, вглядываясь в совершенно белое, бескровное лицо Григория. Её бесило равнодушие этой каменной статуэтке, ничего