– Где ты это берешь, Ева? Какой народ правит? В СССР жили хорошо, все на равных!
– Посмотри в окно. Напротив нас дом, в котором происходило собрание Союза деревообделочников. Лозунг тех дней звучал так: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» – что-то в этом роде. Если ты помнишь историю хотя бы с 1917 года, то, возможно, поймешь, о чем я.
– Я вообще не смотрю на эти таблички, я не знаю этих людей, да и зачем? Что мне это даст?
– Ничего, в том-то и дело, тебе и подобным тебе – ничего. Короче, мне пора, а там решай сама, что делать с ребенком.
Выложив на стол пару купюр из кошелька, Ева встала и попрощалась с подругой. Устремившись к выходу, она прокручивала в голове последнюю фразу Алёны – про то, что ей ничего не интересно и не нужно.
В автомобиле Ева достала было телефон, но тут же убрала его и поторопилась уехать с парковки, дабы не встретиться взглядом с подругой. Отчего-то Еве стало немного не по себе после разговора с Алёной, но не из-за того, что отправила подругу на аборт, а потому, что в очередной раз решила сумничать и съязвить. За такие моменты Еву не любили с детства, особенно когда она говорила правду в глаза. Это было и хорошо, и плохо, но чаще все же оборачивалось против нее.
Еве особенно помнился случай в детском саду, когда она на новогоднем утреннике сообщила рядом сидящей девочке, что Дед Мороз – это их переодетая воспитательница Антонина Климентьевна, тем самым доведя до слез ранимую Любочку в костюме снежинки. Конечно, Еве досталось от взрослых и взглядами, и цыканьем, и, возможно, неприятными фразами. Подобных случаев потом было много и в школе. К чему были все эти разоблачения, Ева не понимала тогда, но чувствовала, какой же она была злой и отталкивающей в таком еще юном возрасте.
Выехав на главный проспект, Ева посмотрела на указатели и вбила в навигатор свой домашний адрес, решив, что больше не хочет никаких встреч. В какой-то момент, стоя в небольшой пробке, она почувствовала боковым зрением взгляд, обернулась и увидела мужчину. Слегка улыбнувшись ему, Ева поправила волосы и отвернулась. После того как движение возобновилось, Ева все посматривала в зеркала на тот самый автомобиль, водитель которого так пристально ее разглядывал. Пути двух машин разошлись через несколько перекрестков, и Ева спустя десять минут въехала на территорию своего подземного паркинга.
Не выходя из машины, Ева все же взглянула на сообщения,