всё возможное, чтобы быть рядом. Эта фантазия мешает им тестировать реальность. Мешает распознавать плач своих детей. Они затоплены чувствами вины из фантазии, что они плохие мамы. Крик ребёнка для них равно «я- плохая мама. Я не поняла, я не справляюсь» и т. д. Вы можете также видеть, что в разрушающемся объекте есть много ярости. Ярость связана с чувством потери. Мы можем здесь думать и о зависти тоже. Тогда это будет зависть к тому, что аналитик не имеет опыта РАСКОЛА души и не понимает, что значит психическая смерть. Повторюсь – фантазия не имеет отношения к реальности. Если вы будете убеждать свою пациентку, что вы тоже переживали подобный опыт – она не поверит. Если поверит, то будет думать о вашей ненадёжности. И будет стараться беречь вас от своей ярости и жестокости. Зависть мы можем интерпретировать на сессиях позже. Мне кажется, что сначала надо сосредоточиться на том, что ярость связана с потерей.

      В разрушающемся объекте мы видим интенсивный страх потери. Он ужасает, затапливает тревогой, приводит в полную растерянность, дезориентирует, выключает мышление, поглощает энергию, парализует. Разрушающийся объект отличается от бросающего тем, что он остаётся с человеком. Но при этом постоянно угрожает умереть. И человек не знает – в какой момент случится его смерть. Он как будто находится в ожидании этой смерти. Просто представьте себе уровень напряжения человека, который находится в ожидании смерти другого, близкого ему человека. Плюс он ещё чувствует зависимость от этого умирающего близкого. Это напряжение может быть настолько невыносимым, что пациент может уйти из анализа. Поэтому пациенты очень тяжело переживают внезапные передвижения сессий со стороны аналитика. Если такое случается постоянно, то одни приспосабливаются, постоянно перепроживают свою травму, как нечто привычное. Другие уходят навсегда. Именно поэтому вы должны говорить, когда происходит смена сеттинга, неважно по чьей инициативе. Для пациента ваши разговоры об изменениях сеттинга говорят, что вы видите реальность, что вы её не игнорируете. Например. Когда началась пандемия, клиентка говорит: «Я не знаю – как буду это переживать, мне невыносимо. Давайте сделаем встречи 2 раза в неделю». И Вы сразу на это согласились. Тогда это ваша бессознательная реакция на её разрушающийся объект. По правильному надо было поговорить с ней об этом хотя бы пару встреч. Т.е. отодвинуть на пару недель, а не соглашаться сразу. Далее, например, приближается ваш отпуск. Вы с ней говорите о расставании. Кажется, как будто она воспринимает это нормально. Но ближе к вашему отпуску она входит в такое же состояние, как и перед предложением встречаться 2 раза в неделю. Она говорит, что в бизнесе всё плохо, надо сократить встречи до 1 раза в неделю. При этом здесь же она говорит, что лето у неё не сезон. И обычно она переживала его спокойно. Но здесь она не может, говорит, что мы должны сократить встречи. До этого у неё, например, была попытка