Пунктирная жизнь невзрачного человека. А. Фёдоров

что конфеты я не получу, я единственный раз в жизни (такое не забывается никогда) впал в неистовство, в истерику, упал на землю, дергал руками и ногами и орал: «Хочу конфет!» Даже тогда мама не нашлепала меня, а просто за руку приподняла и повела домой. Я, рыдая, хлюпая носом, поплелся вместе с ней. А тут еще доброхоты: «Ах, как некрасиво, такой хороший мальчик…» – и прочая досужая болтовня. По дороге, постепенно успокаиваясь, я выслушал уверения мамы о том, что денег сегодня нет, что она обязательно купит мне этих конфет, но позже. В тот день я понял одну истину, что надо соразмерять свои запросы с возможностями, но не так, как я это понимаю сейчас, а просто решив ничего и никогда не просить для себя лично. Пожалуй, таким я остался по сей день. Потом, конечно, мама покупала мне и конфеты, и печенья, и шоколадки, я их съедал с удовольствием, но никогда не просил более.

      Вскоре после этого я заболел свинкой. Еще вечером все было нормально, никаких признаков болезни, но пробуждение было невыносимым: я не мог глотать из-за боли даже простую воду. Пригласили детского врача, она, определив заболевание как свинку, чего-то там назначила и ушла, сказав, что ничего страшного не должно быть. И верно, самого страшного (по бытовым понятиям) осложнения свинка не дала, просто в течение двух дней я не ел и не пил ничего, только часто поглядывал на себя в зеркало. Там действительно отражалась свинообразная физиономия, раздутые слюнные железы создавали такой эффект. Но через два дня болезнь пошла на убыль, сначала пошла в ход самая неприятная еда – манная каша, – а с четвертого дня понемногу и все остальное. Я оставался дома один, мама уходила на работу, сестра, видимо, училась в училище. Слушал радио, смотрел картинки в книгах, что-то рисовал. Через положенное время врач разрешила посещать детский сад.

      В детский сад, в ясельную группу, меня отдали в три месяца (таковы тогда были законы). Говорят, что я очень не любил, когда меня передавали в руки нянечке, начинал орать благим матом. Я этого не помню. От детского сада у меня остались слабые воспоминания. Прежде всего, вкус мусса, который готовила тогда уже пожилая повариха, его все просто обожали, жаль, что давали его редко. Потом случай, как одна девочка, чтобы доказать, что она может пустить струю дальше мальчишек, взошла на крыльцо, спустила трусы и, стоя, выдала достаточно мощную струю, но, кто победил в споре, я не помню. Помню, как я завидовал этой девочке, нет, ни когда она мочилась стоя, а в другой раз, когда ее мать (она была директором детского сада) скормила ягоду клубники. Это была огромная, не менее куриного яйца, ягода, красная-красная, ела ее девочка с видимым наслаждением, что вызвало зависть, я думаю, не только у меня. Я же попробовал клубнику лет в восемнадцать. И еще одно событие, о котором хочу рассказать. Пришли медики, чтобы делать прививки, плановые, обязательные. Надо будет сказать о том, что большинство ребят более-менее спокойно отнеслась к появлению людей в белых халатах. А самых настоящих бояк было трое, мы залезли под кровати, они стояли впритык друг к другу, и места там