Принцесса Йоринн – жена принца Надана
Адилан Баххен – темный маг, отец Аделаиды
принц Надан Алеран Тирон
Лиран Тариан Ларинен – отец Эдана
Леди Аделаида Аурина Эффенбах
Эдан Тростейн Ниглор
Заардан Илтиэр Мардэн
Иш
Леди Виринея Айвори. Черное платье. Я буду преподавать у вас основы некромантии, родовспоможение и частично исцеление детей.
Декан факультета общего исцеления, лэра Дэлиран. Беллое одеяние.
Магистр Роадаш – хирург красная мантия
Иллурия Шейс сильфида в голубом косметолог
Магистр Блюм – оборотень, травник.
Клан Клан Лэфирель – клан Аделаиды
Клан Миринен – клан Маши
Пролог
Ректор Академии Целителей Дэридан Алерис Мардэн смотрел с высоты своей башни на волнующееся море абитуриентов у подножия башни испытаний. Как всегда, будущие студенты делились на группы, хорошо различимые сверху.
Светлые эльфийки в белых и зеленых одеждах, с длинными светлыми волосами. Их было больше всех. Девы Вечного леса отлично разбирались в травах и растениях и, как ни странно – в ядах. Однако в силу своего высокомерия экзамены они сдавали плохо, поэтому большая часть красавиц пополнит платное отделение, которое студенты и преподаватели за глаза называют «эльфийским».
Сильфиды в голубом, с голубоватыми волосами, почти все поступают на отделение косметологии. Прекрасные воздушницы умеют напитать простейший крем своей магией так, что кожа после него становится нежной и гладкой, как у младенца. Нет, конечно, он сам настоял на том, чтобы даже «косметичкам» читали курсы экстренной медпомощи, но, по чести сказать, лэр Дэридан прекрасно знал, что эти нежные цветочки будут сидеть в поместьях своих папенек и готовить кремы до замужества. А после передут в замки мужей, чтобы заниматься тем же самым. Целительскую науку они забудут как страшный сон.
Чуть лучше были русалки. В их среде учеба в земной Академии была вызовом и отчасти необходимостью. Под водой просто не существовало некоторых техник и предметов, так что на целительский поступали равно и девушки, и мужчины. Причем девушки были не мягкими красотками, а скорее резкими щучками, отвоевавшими право жить на суше в нелегкой борьбе.
Русалок интересовали хирургия и родовспоможение. Земная косметология им не подходила совсем, как и зелья. А вот правильно зашить рану, нанесенную гарпуном, или принять роды для них было важно. Так что синие волосы разбегутся по двум факультетам, и ректор сожалел лишь о том, что русалки обычно не остаются на поверхности. Изредка практикуя лишь в портовых городах, да и то от великой нужды в металлических инструментах, заживляющих мазях и шовном материале.
Ректор ограничил бы прием русалок, но лаборатории Академии нуждались в поставках водорослей, редких рыб и морских животных, а русалки охотно платили за обучение всем этим.
Дроу. Этих было мало. Дети пещер неохотно покидали свой тесный мир. Солнце обжигало их кожу, раздражало глаза, привыкшие к полумраку пещер, еда поверхности поначалу очень плохо принималась желудками. И все же они были – в основном мужчины, сбежавшие из гаремов, или младшие дочери младших дочерей – те, кого не жалко отправить на муку ради возможных перспектив.
Когда-то ректор сам был таким сбежавшим, поэтому со вниманием относился к абитуриентам с серой кожей и серебристыми волосами. Впрочем, их обычно было очень мало. Двое, реже трое. Они старались попасть на бесплатное отделение и, если это им удавалось – учились как проклятые в надежде никогда не вернуться в прохладу подземных гротов.
С каждым годом к воротам Академии приходило все больше людей. Поначалу это были только мужчины, и ректор довольно охотно принимал их. Крепкие парни становились хирургами, военными лекарями или эпидемиологами. Уходили в мир спасать людей или зарабатывать деньги – у кого как получалось. Женщины обычно шли в травницы, повитухи, иногда поднимались до детских врачей, но им часто не хватало денег для оплаты обучения, так что они заканчивали быстрые бесплатные курсы и уходили в мир скромными лекарками или знахарками, что все равно помогало людям выжить как расе.
Оценив волнующееся море волос, шляп и чепцов, Дэридан Мардэн поморщился – ничего нового или интересного. Впрочем… Был неподалеку от ворот закуток, в котором, по его наблюдениям, всегда стояли особенные. Те, кто не принадлежал ни одной группе в этом волнующемся море чаяний и надежд.
Оттягивая момент, ректор плеснул себе в чашку грибного бренди, полюбовался интерьером кабинета, отдаленно напоминающим о родной пещере, и снова повернулся к окну.
В знакомом закутке огнем горели рыжие волосы. От изумления ректор даже немного высунулся из окна, чтобы убедиться, что ему не почудилось! И правда – рыжая