Невдалеке от дома обнаружилась заброшенная остекленная теплица. Я не сразу заметила ее: тонкие деревянные рамы были густо увиты плющом, отчего здание скорее напоминало небольшое ветвистое дерево, чем творение человеческих рук. Любопытство толкнуло меня ближе. Приникнув к мутному стеклу, я различила очертания зеленых кустарников и разноцветные пятна распустившихся бутонов.
Розы.
Вооружившись садовыми ножницами, я обрезала ветвистые побеги плюща, расчищая проход, и распахнула низкую дверцу. Скрипнули ржавые петли. В нос ударил густой застоявшийся воздух, наполненный сладковатым цветочным ароматом.
Теплица привела меня в неподдельное восхищение. Десятки, если не сотни кустов роз были высажены вдоль остекленных стен, идеально сочетаясь между собой. Нежные и требовательные в уходе чайно-гибридные сорта соседствовали с высокими и непритязательными садовыми розами, витые перголы опутывали гибкими стеблями плетистые розы, у корней светло-желтым ковром расстилались мелкие бархатистые соцветия. Между кустами были проложены аккуратные прямые дорожки, а в глубине сада стояли два плетеных кресла.
Когда-то это место, наверное, было по-настоящему прекрасным. За каждым бутоном, каждым высаженным кустом – пышной Глорией, нежно-белым Льеррским, насыщенно-бордовым Баккаррой, полосатым Бросселианде, пахучей Ингрид – чувствовалась чья-то заботливая рука. Этот сад, казалось, был наполнен любовью, нежной и мягкой, словно розовые лепестки.
Но время оказалось безжалостно к крохотному уголку безмятежности и счастья. Наметанный глаз дочери садовницы легко подметил признаки увядания, и сердце сжалось от жалости к погибающему без присмотра розовому саду. Прошло несколько лет с тех пор, как кусты в последний раз подрезали или обрабатывали. Система полива, проведенная под тонким слоем почвы, еще работала, а конструкция теплицы обеспечивала – пусть и с перебоями – вентиляцию и доступ солнечного цвета. Но этого едва хватало для того, чтобы поддерживать жизнь в капризных саженцах.
Сложная сеть капилляров, доставлявшая удобрения, лекарства и проводившая анализ почвы, судя по всему, уже давно пришла в негодность. Я разглядела в углу теплицы алхимическое оборудование и почти сразу отыскала места повреждений. Стоило попробовать починить – для этого в подвальной лаборатории было вполне достаточно инструментов. И заодно навести в теплице подобие порядка.
По крайней мере, уж с этим я точно могла справиться. Работа в саду – пусть и сложная, но привычная и знакомая с детства – не требовала изобретения новых формул и изготовления экспериментальных зелий. А после провала с антидотом мне безумно хотелось реабилитироваться в собственных глазах.
Я начала с того, что подрезала лишние стебли и вычистила грядки от прошлогодних веток и листьев, чтобы добраться до тонких трубок, пронизывавших теплицу. С наладкой капилляров пришлось