– Картер! Не тронь мальчишку, – рявкает Раймон.
– Ты, блядь, не врубаешься?! Если он проболтается Эстер, тебе же первому придет пиздец! А по цепочке и всем нам!
– Явор ничего не расскажет, так ведь? – Отчим смеряет меня угрожающим взглядом. Я не успеваю ответить, как встревает Картер.
– Не-е-е, – тянет придурок, – иди-ка сюда, малец. – Схватив меня за щеки большим и указательным пальцем, он надавливает, и от боли я раскрываю рот, в которой тут же залетает что-то твердое. Картер запрокидывает мне голову и орет: – Глотай, мелкий сучонок! Будешь знать, куда совать свой нос!
– Картер, какого… блядь! Ему двенадцать лет! Ты совсем охренел?!
– Заткнись, Рамо! Семейная жизнь превращает тебя в слюнтяя!
– А тебе, я смотрю, измена Лизи совсем мозги отбила!
Друзья начинают словесную перепалку, и я решаю вступиться.
– Раймон, все норм, не стоит ругаться из-за меня…
– Конечно, не стоит, ведь сегодня я тебе раскрою все прелести нашего мира. Сказал А, попробуешь и Б. – Картер хватает меня за плечо и выводит из кабинета, крича напоследок: – Ты мне еще спасибо скажешь, Рамо. Верну мальца в целости и сохранности.
В ту ночь по приказу Картера меня впервые обслужила шлюха… две шлюхи. И последняя надежда на светлое будущее, которую мне дала Эстер, окончательно рухнула. Потому что в тот день бес впервые овладел моей душой. И не могу сказать, что я остался недоволен. Но Картер на этом не остановился, продолжив тащить меня на дно, в адское болото разврата, беззакония и вседозволенности. А вкусив такой коктейль, к обычной жизни никогда уже не вернуться.
В шестнадцать лет Раймон окончательно принял меня в свою банду. Бывшие спецназовцы, братья по духу, которые разбрелись после службы, но всегда оставались на связи и помогали друг другу. У Раймона сеть ночных клубов, у Пса – кондитерская, у Язя – рестораны, но объединяло их одно – общак. Все их заведения являлись всего лишь красивой ширмой, за которой творилось беззаконие. В кондитерской химичили наркоту, которую сбывали в ресторанах и клубах. Картер был в доле с моим отчимом, и «Лимб» по праву переходил ему, а «Агония» оставалась у Раймона. Но внезапно тот изменил решение и наследником своего детища назначил меня.
Не знаю, с чего мне такая щедрость, но догадываюсь, что здесь не обошлось без Эстер. Раймон в ней души не чает и в том, что ради нее он готов даже обломать своего дружка, у меня нет сомнений. Да, я не чувствовал с его стороны отцовскую любовь, но Раймон старался опекать меня, правда, по-своему. Так я и притерся среди перекаченных мужиков.
Естественно, уважение среди них надо было заслужить. Поэтому года два я выполнял для них грязную работу: доставлял закладки по точкам, исполнял роль посыльного, прикрывал