Вдалеке промелькнули лисы. Сытые, довольные, они смачно облизывали окровавленные клыки, направляясь спать в нору – у хищников была удачная ночь.
Сердце защемило, вздохи шумом отдавались в ушах – безумно захотелось домой.
До боли знакомый аромат пощекотал ноздри, оставляя во рту горьковатый привкус…
Ну что ж… Значит судьба.
Тет выпрямился и ждал…
Гигантская черная кошка смотрит темно–синими глазами…
Что–то не так… Запах Тарелла. Он очень возбужден. Во всех смыслах слова. Нервы раскалены. Но не от ярости, как подумал в первую минуту Тет. По ним бродит совсем другое…
Источающее аромат радости, восторга, смешанный с густым запахом желания, такого сильного, что лишь вдохнув его, чувствуешь, как и сам почти готов к ночи страсти. В спешке натянутые Тетом на голое тело брюки непомерно узкие и жесткие. Натирают, причиняют неудобства. Тяжесть в паху и жар напоминают момент, когда впервые увидел любимую обнаженной. Дыхание все глубже, рваней, голова идет кругом.
Гормональные ароматы Тарелла проникают глубже. Наслаждение, граничащее с психозом, ударяет в голову, лишает ясности мысли. Это уже не обычная похоть вождя, гордящегося своим либидо. Нечто совершенно иное, тяжелое и легкое, невесомо поднимающее над землей до чувства парения и пришмякивающее до боли.
Несколько минут каны смотрят друг на друга полубезумными глазами. Альфа в прыжок легко перемахивает через брата. Куда нацелился?
Тет оборачивается. Тарелл уже в человеческом обличье, вытаскивает из машины на обочине ошалевшую девушку. Ничуть не смущаясь внушительного свидетельства своего возбуждения, намотав волосы на кулак, тащит жертву в лес.
Та упирается, пытается кричать. Но альфа легким движением отрывает рукав блузки и затыкает жертве рот.
Волочет все глубже и глубже. В каком–то непроизвольном порыве Тет бежит следом. Зверем или человеком? Не помнит, не осознает нынешнюю ипостась. Только сумасшедшая гонка, только бурлящая в венах кровь, только барабанящий пульс, только происходящее имеет смысл. Захватывает, лишает разума, зачаровывает. Гормоны, эндорфины, феромоны, черт их знает, что еще ударили в голову, подчинили. Так, как не властвовала даже сырая человечина…
Странно… Девушка не источает ни аромата страха, ни ужаса, ни жажды бороться. Приторный вкус удовольствия ни с чем не спутаешь – ей нравится происходящее! Незнакомка упивается силой, заставляющей делать то, чего хочет людоед, жадно втягивает воздух, наполненный приторно–сладкой ноткой, какой раньше не улавливалось в аромате желания Тарелла.
Остановившись в чаще, он раскладывает спутницу на мягкой траве. Та резво сопротивляется, брыкается, толкается. Мощным коленом упершись в живот девушки, кан пришпиливает ее к земле. С такой силищей не поспоришь.
Почти обездвиженная незнакомка извивается, обильно фоня во всех стороны вожделением, упоением. Ногти