Ещё в беременность я снова начала общаться с отцом. До этого он воспринимал меня как экзальтированную, взбалмошную артистку, видя во мне продолжение матери, и поэтому сторонился, видимо, бессознательно оберегая себя и своё душевное равновесие. А когда я вышла замуж и забеременела, это послужило для папы признаком моей нормальности, стабильности, надёжности.
Он постоянно повторял мне: «Главное и самое трудное – первый год жизни! Всё очень сложно: кормление, бессонные ночи…» И я тоже всё время ждала: ну когда же будет сложно? Где все обещанные трудности? Но ничего такого не происходило. Всё было органичным и естественным. Меня распирало от радости, я не могла налюбоваться на пушистые завитки на шее сына. Ложась спать, нюхала его затылок и думала: «И как я жила без него раньше? Без этого запаха? Без этих ручек и ножек?»
Женя рос очень живым и обаятельным мальчишкой. И все мои дети были такими. Но не могу сказать, что меня вдруг начали умилять и радовать чужие дети, не мои. Они, как и взрослые люди, далеко не всегда бывают приятными – и это нормально.
Я уже упоминала о своём безоценочном отношении к поведению детей в вопросах осознания своего пола, в частности мастурбации. С Женей приключился забавный случай: в детском саду дали задание слепить из пластилина какое-нибудь животное. А поделки выставлялись в холле, чтобы родители могли полюбоваться. Но меня воспитатель отвела в сторону и показала слепленного Женей зайца с большим половым органом. И это было очень смешно! Он считал это естественным, а не чем-то постыдным, позорным, тем, что надо скрывать.
В Женин неполный месяц от роду к нам пришла патронажная медсестра из поликлиники и обратила внимание на какую-то шишечку возле заднего прохода, сказав, что это незаращенный свищ, что это опасно и нам надо в больницу. Когда мы туда приехали, я впервые столкнулась с тем, что такое детская больница. Врачи сказали: «Всё, кормить больше нельзя, ребёнка оставляете!». И сразу назначили лекарства: антибиотики, трихопол – какой-то убойный набор препаратов. И добавили, что если не оставим его в больнице, то скоро доиграемся до тяжелейшей операции с выведением прямой кишки на живот…
Мы с Володей вышли из больницы одни, без сына, абсолютно потерянные. Конечно, всю ночь не спали: какой сон, когда наш крошечный грудной ребёнок остался там совсем один! И рано утром я примчалась в больницу, вне себя от разлуки. Кормить плачущего, измученного сына материнским молоком мне запретили. Я делала вид, что даю Жене бутылочку со смесью, но втихаря подсовывала ему грудь. И скоро поняла, что медицина творит что-то не то.
Маленький прыщик на попе, из которого при вскрытии вышло немного гноя, явно не соответствовал крупному калибру лекарственных средств и медицинских манипуляций. Поэтому я плюнула и забрала Женю под расписку. Услышав вслед: «Вот когда ваш сын вырастет идиотом, придёте к нам и спросите – почем