– Сейчас вам новый анекдот расскажу, – проговорил Булганин, но тут Никиту Сергеевича пригласили к телефону.
Через минуту он вернулся очень довольным.
– Брежнев звонил, наш целинник. И ему донесли!
– Как там дела, на целине?
– Работа разворачивается!
Стол между тем заставили пирогами, но есть уже не хотелось. Гости подхватили бокалы и перебрались на мягкие диваны в гостиную. Смилостивившись, Хрущев разрешил курить. Булганин, Серов и Жуков задымили у окна.
– Вчера у меня Руденко был, – устроившись на диване, проговорил Булганин. – Говорит, в этом году «Бериевское дело» закончим. Более ста человек привлечены к уголовной ответственности. Ты, Никита, материалы читаешь?
– Читаю. Дерьма там хватает.
Генеральный прокурор и у него бывал регулярно, кроме того, каждую неделю в ЦК поступали копии следственных документов.
– Заключенный Богдан Кобулов мне прошение о помиловании написал, – продолжал Николай Александрович. – Пишет он из Бутырской тюрьмы, из камеры смертников.
– Богдана Кобулова Берия взял себе заместителем, – припомнил Жуков.
– Кобулов просит заменить ему высшую меру, смягчить наказание. Пишет, что не являлся участником заговора против Советского государства, что лишь добросовестно выполнял распоряжения руководства.
– Сам и был руководство! – с раздражением проговорил Жуков.
Хрущев подозвал стоящего в стороне Букина.
– Сходи-ка, принеси из кабинета бумаги, на маленьком столе у окошка лежат.
– Кобулов кается, и Влодзимирский кается, и Багиров кается, – продолжал Хрущев. – Все, которых осудили, раскаялись.
– Меркулова, Гоглидзе и Рапаву уже расстреляли, – уточнил Серов.
Букин принес бумаги и передал Первому Секретарю.
– Богдан Кабулов, значит, пишет тебе, что невиновен. Я вам сейчас кое-что прочту. Это из Руденковского расследования.
Никита Сергеевич надел очки и поднес документ ближе.
– Слушайте. Свидетель Петросян на допросе 21 января 1954 года показал: «…в августе 1938 года, в Тбилиси, я был арестован НКВД по обвинению в подготовке теракта против Сталина и Берии. Следствие по моему делу вели Кримян, Савицкий, Повсесов и Пачулия. В период следствия по указанию Кобулова меня систематически избивали Кримян и Савицкий. Они избивали меня кулаками, ногами, били плетью, заставляли меня танцевать и всячески издевались, постоянно истязали так, что я не менее тридцати раз терял сознание и избитый, в синяках и кровоподтеках, доставлялся во внутреннюю тюрьму НКВД. Лично Кримян во время истязаний выбил мне кулаком четыре зуба, он же заставлял меня лизать кровь на полу. Они заставляли меня признаться в том, чего я не совершал».
– А эту гниду, Кримяна, расстреляли? – спросил Булганин.
– Расстреляли.
Хрущев поднял на присутствующих глаза:
– Не