– Идёмте сюда, – говорит Витька, показывая на кусты сирени.
– Куда вы меня привели, – удивляется девушка.
– Это наш двор, – поясняет Серёга.
И вот друзья смотрятся немного растерянными, когда появляются за столиком. Сашка и Эдик держат пластиковые стаканчики в руках, готовые опрокинуть их содержимое себе в рот. Ева нарезает сыр.
Первым опомнился Сашка, увидев пакет с водкой в руках у Витьки, сказал:
– Чего стоите, доставайте – что там у вас? – ставьте на стол.
– Присаживайтесь, – добавил Эдик. – Будьте как дома. Хотя вы и так дома. Как зовут девушку?
– Инна, – сказал Сергей.
– Она с тобой? – спросила Ева.
– Да, со мной, – Сергей держал её за руку.
– Мы со свадьбы возвращаемся, хотели продолжить банкет здесь, – уточнил Витька.
– Это правильное решение, – сказал Эдик. – Главное вовремя уйти, чтобы тебе никто не надоел. И не с пустыми руками.
Зазвучал аккордеон.
– А вот и мы, не ждали? – баба Галя поставила на стол две пластиковые литровые бутылки вина.
Баба Таня – никто не знал, что она владеет аккордеоном – стала играть почему-то «День победы». Звуки музыки разлились по местной округе. И вокруг стала собираться пятилетняя детвора, бегавшая во дворе. За ними подходили их мамы и папы.
И вдруг всё закрутилось, завертелось в бешеном ритме, как будто время ускорило ход.
Сашка шепнул Эдику на ухо, так и не опрокинув свой стопарик, держа его в руке:
– Глянь, сколько народу сходится, бухла не хватит!
А новые лица всё прибывали и прибывали, пока баба Таня наяривала, воодушевлённая зрительской толпой.
Кто-то запел.
И каждый теперь нёс на общий стол всё, что мог принести. Кто-то закуску, а кто-то выпивку. И когда, казалось, уже нет места (стол, надо заметить, был не маленький), всё разложено и разлито, чтобы поднять первый тост, появилась Жанна. Она прервала игру аккордеона. Баба Таня потеряла аккорд, смолк голос певца, и воцарилась тишина…
– Где хлеб, Эдя? – Жанна метала молнии.
– Нету, – неуверенно ответил Эдик.
– А деньги где?
И тут баба Галя замечает, что на столе есть абсолютно всё, но никто не додумался принести хлеба.
Она вмешивается в разговор двух супругов, один из которых готов разорвать в клочья другого, и говорит:
– Жанна, хлеба