Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем кто-то дважды постучал в дверь – ни слишком тихо, ни слишком настойчиво.
Тут же вскочив из-за стола, Шэнь Цинцю позвал:
– Шиди Лю? Я ждал тебя до глубокой ночи, заходи скорее!
Дверь резко распахнулась.
В царящем за ней непроглядном мраке, заложив руки за спину, стоял Ло Бинхэ: уголки губ слегка приподняты в улыбке, не достигающей бездонных холодных омутов глаз.
Прищурившись, он произнёс:
– Здравствуйте, учитель.
Вот дерьмо, он и впрямь заявился!
В единое мгновение мозг Шэнь Цинцю, казалось, достиг температуры кипения, а затем и вовсе воспламенился со зловещим свистом.
Он будто угодил прямиком в грёбаный «Звонок»!
Схватив веер, Шэнь Цинцю резко развернулся и, не теряя времени, сиганул в окно.
Итак, Ло Бинхэ наконец сорвал внушающую трепет маску, за которой скрывался днём, и обнажил свою истинную натуру!
Стоило Шэнь Цинцю увидеть Ло Бинхэ, как ноги сами собой понесли его прочь. Многолетняя привычка к позёрству вынуждала его даже во время панического бегства оставаться образцом возвышенности и непринуждённости – легко приземлившись, он оттолкнулся одной ступнёй, чтобы устремиться прочь подобно дикому гусю.
Голос Ло Бинхэ был ясен и пронзителен, словно ледяной ветер, – казалось, его слова, смягчённые тенью холодной улыбки, льются прямиком в уши Шэнь Цинцю, невзирая на расстояние:
– Днём учитель воркует с Гунъи Сяо, а после зажигает свечи для шишу Лю, чтобы осветить ему путь в ночи. Что за глубокая привязанность, что за сердечная искренность! Отчего же тогда с этим учеником учитель держится столь отстранённо?
«Вашу ж мать! Да к тому времени, как ты закончил фразу, расстояние между нами сократилось вдвое! Подобная скорость противоречит всем законам физики!»
Решив, что в любом случае прежде всего следует позвать на помощь, Шэнь Цинцю набрал в грудь побольше воздуха и, используя даньтянь[8] для усиления голоса, во всю мощь лёгких завопил:
– Лю Цингэ!
Голос Ло Бинхэ раздался ещё ближе, но на сей раз в нём не было прежней напускной мягкости – вместо неё звучала лишь неприкрытая насмешка:
– Боюсь, что шишу Лю нынче слишком занят своим любимым делом, чтобы явиться на зов учителя. Если у учителя есть какие-то распоряжения, почему бы не препоручить их этому ученику?
«Да разве бы я осмелился?!»
Шэнь Цинцю понял, что, скорее всего, Ло Бинхэ нашёл какой-то способ задержать Лю Цингэ, а значит, рассчитывать