Мама поджала губы. Игоря, моего покойного мужа, она недолюбливала именно из-за того, что тот коварным образом разрушил их с тётей Светой радужные планы. И вот теперь мама вновь задалась этой великой идеей.
– Спасибо, обойдусь. – сказала я.
Закончилось всё тем, чем обычно и заканчивались мамины попытки воплотить в жизнь свои фантазии. Скандалом. С видом оскорблённого достоинства маменька удалилась в бабушкину комнату.
– А где мама? – спросила она через некоторое время.
– Вот именно! – сказала я, – Ты бы для начала поинтересовалась, как у нас дела! Бабушка в больнице! И Феликс тоже! У нас тут, можно сказать, всё смешалось, как в доме Облонских, только твоих безумных идей не хватало!
Вкратце я поведала наши приключения. Опустив, разумеется, истории с тетрадками и визит таинственного Вакса.
– Почему вы мне раньше не сказали? – спросила мама.
– А зачем? Что бы ты тут делала?
– Например, могла бы у мамы побыть в больнице. Ты же сама сказала, что с ней надо сидеть.
– Хорошо! Завтра поезжай к бабуле! Там сегодня Марго, её давно пора сменить. Да и девчонки мои не всегда могут к ней ездить.
В комнате я достала из сумки очередную партию листков, переведённых Оксаной.
«… собирался подать рапорт о произошедшем на Севере. Встреча с Виртом происходила всё в том же особняке, что и при первом моём посещении. Правда, тон общения сильно изменился. Прочитав мои отчёты, которые включали описание гибели моих товарищей по группе, странные явления в тундре, историю спасения и встречу со Стражем Вирт сделал следующее замечание:
– Я не буду производить оценку Ваших действий. Это будет сделано моими коллегами из разведки. У них много вопросов к Вам.
Мне стало как-то не по себе. Я всегда подозревал, что мои приключения ничем хорошим не кончатся.
– И где же то, за чем вы были отправлены? Где камень?
– Он будет предоставлен Вам завтра – я был благодарен Филиппу сейчас, что он принял на хранение ящик. В отчёте я описал всего лишь один Ключ. Про второй я ничего не упоминал.
Вирт промолчал. Наконец он поднял на меня взор. Потом медленно придвинул к себе телефон и сказал в трубку:
– Он ваш.
В комнату вошли солдаты. Я понял, что с этого момента нахожусь под арестом. Меня повели по коридору. Через какое то время сели в автомобиль и поехали по Берлину.
Привезли меня на улицу принца Альбрехта, в огромное здание, вокруг которого было необычно безлюдно для этого времени дня. Меня отвели в небольшую комнату без окон и дверей. Под потолком тускло светилась электрическая лампочка. Тюремная камера…
…неразборчиво…
…допрос. Никак иначе эту беседу назвать было нельзя. Теперь я начал понимать отца, который говорил мне, что Герман�