– Теперь уже нет смысла, – тихо ответила Жанна. – Но столько крови не могло пролиться безнаказанно.
– А я на это отвечу, что пролитая кровь как раз и была наказанием. Я сам отдал приказ не брать пленных, когда узнал, что ты ранена – и не жалею! Оставь этот грех на моей душе и забудь. Сделанного уже не изменить. Но, если ты сердишься… Что ж, велю отслужить мессу и не одну, но только за то, что ты всё же с нами – живая и невредимая. Это – единственное, что важно сейчас, потому что ты очень дорога мне, Жанна… Очень дорога! Как и всем нам.
От внезапно подступившего волнения щеки молодого герцога покрыл лёгкий румянец. Он говорил то ли не замечая, то ли не обращая внимания на Клод, которая, сидя в стороне, взялась отчищать от грязи доспехи Жанны и теперь затихла, боясь самым робким движением помешать или вызвать неловкость от своего присутствия.
Короткий обмен взглядами во время долгой паузы совсем её смутил. От глаз девушки не укрылось, как на мгновение синие глаза герцога словно подернулись туманом откровенной мечты, как дрогнули опущенные ресницы её подруги, как пыталась она побороть смущение, неуместное сейчас, но рвущееся наружу, потому что за словами герцога виделось то желанное, что против воли закрадывалось и в её сердце.
– Я всё понимаю, – прошептала Жанна. – Но одна моя рана не стоит стольких смертей.
– Ла Ир сказал, что падение волоса с твоей головы стоит большего. И я теперь сожалею только о том, что это были не мои слова.
– Вашим было дело, – выдохнула почти шепотом Жанна. – Да, я недовольна… Но спасение вашей души для меня так же важно, как спасение Франции. Я помолюсь за вас сегодня, мой прекрасный герцог. Только обещайте… вы должны исповедаться… Обязательно! Как и всё наше войско.
Вместо согласия Алансон низко поклонился и вышел.
Жанна какое-то время сидела молча, потом подняла на Клод взгляд, в котором, как она ни старалась, радость неумолимо перебарывала отчаяние.
– Мне стыдно, – беззвучно прошептали её губы.
– Не говори ничего, – так же тихо остановила подругу Клод. – Он прав в одном: сделанного уже не изменить. И утешить может только то, что ты делаешь всё, чтобы эта война скорее закончилась.
– Да… да. И поэтому надо торопиться.
Некоторое время она наблюдала за тем, как под руками Клод доспехи снова обретали чистоту и блеск. Потом взгляд её ушёл куда-то внутрь себя.
– Сегодня в сражении я видела Пьера…
Голос Жанны прозвучал отстраненно и глухо, словно тоже улетал куда-то с её мыслями в минуты долгой паузы, за время которой она то хмурилась, то замирала, то выходила из задумчивости, сердито встряхивая головой.
– Он храбро сражался… Знаешь, иногда мне кажется, что он и мой брат тоже, за неимением других. Ты, он и Жан – последняя связь с моей прошлой жизнью.
– Да, – кивнула Клод, не прерывая своего занятия, словно эта резкая перемена в разговоре ожидалась ею именно сейчас. –