Успех Бэллиола, а также его прокламации способствовали изменению отношения Эдуарда III к войне, которую тот вел. Довольно быстро Эдуард III согласился поддержать Бэллиола, и весной 1333 г. английские войска пересекли шотландскую границу. Свое решение король оправдал тем, что шотландцы постоянно нарушали мир, вторгаясь в пределы Английского королевства и причиняя вред подданным английской короны.[268] Большинство хронистов объясняют начало войны с Шотландией тем, что король весьма тяготился «позорным миром», от которого страдал не столько он сам, сколько его верные подданные.[269] Историографы также не отрицают того, что на королевское решение повлияла «передача Эдуардом Бэллиолом королю Англии города Берика с пятью графствами… и обещание принести оммаж за остальную Шотландию».[270] Согласно версии Джона Капгрейва, король Эдуард III, уже после успешных действий Эдуарда Бэллиола и «лишенных наследства» в Шотландии, рассудил следующим образом: поскольку «шотландцы всегда были неверными и полными измены и они никогда не соблюдали перемирие, но всегда собирали силы против нас [англичан. – Е. К.]; также считая, что свадьба и весь мир были заключены сэром Роджером Мортимером, когда он [король Эдуард. – Е. К.] находился в юном возрасте», то, «обдумав все это, он собрал большое войско для вторжения в Шотландию».[271] Таким образом, для оправдания нарушения Эдуардом III условий Нортгемптонского договора (1328 г.) приводится не только отказ короля признать «позорный мир», заключенный без его согласия лордом Мортимером, но и обвинение самих шотландцев во враждебных по отношению к англичанам действиях и замыслах.
Стоит отметить, что в изложении некоторых хронистов зачастую отсутствует элементарная логическая связь между фактами, о которых они рассказывают. Причиной этого является то, что историографы стремились не запятнать светлый образ весьма популярного короля, дабы в любой ситуации он выступал поборником справедливости. Тем не менее следует отметить, что, несмотря на противоречивость