Но долго ехать не получилось, трамвай вскоре приехал на конечную – Чистые пруды. И я предложил идти по бульварному кольцу (так мы бы точно не заблудились и не было риска опозориться из-за незнания Москвы). Когда добрели до Никитского, живот уже ныл от голода и ноги ослабли. И мы свернули к Марусиному дому.
– Если ты в школе стесняешься, это нормально, – сказала Маруся, когда мы прощались в её дворе.
– Не обижаешься?
– Нет. То есть теперь уже нет, – рассмеялась она.
И тут меня, ослабевшего, ветер качнул в её сторону, и мы поцеловались. Не знаю уж, что меня привело в больший восторг – сам поцелуй или факт его свершения, но домой я летел как на крыльях, несмотря на голод и дождь.
И когда я наконец добрался и рухнул на банкетку в прихожей, то ничего не мог поделать со своим лицом.
– Спасибо хоть скажешь? – спросила счастливая за меня мама.
– Спасибо. Бабаня была права – ты гений.
– А кто б спорил? – донёсся из комнаты папин голос.
Мы с Никиткой продолжали сидеть вместе, но все перемены проводили вчетвером или по двое. Никогда я не ждал с таким нетерпением окончания уроков, чтоб закинуть за спину Марусин рюкзак и прогуляться пятнадцать минут до её дома, а потом ещё постоять минут тридцать, чтоб поболтать и не только. Однажды случился конфуз – её папа зачем-то вернулся домой посреди рабочего дня, подошёл поздороваться.
– Рад знакомству, – сказал он мне по-деловому. – Шустрая мышка, – пошутил он над Марусей, и она густо покраснела.
После этой встречи мы стали перед прощанием заруливать в соседний двор, а то в её дворе стало как-то нервно.
Да, и мы встречались каждые выходные. И где только ни гуляли. И я звал её на все матчи, и она приезжала, а я бегал как чумовой и забивал с оттяжкой. Стоило мне завладеть мячом, как я чувствовал, что могу сделать с ним всё, что вздумается: любые финты удавались.
В конце октября начались осенние каникулы, и мы не пропускали ни дня, несмотря на снега и дожди. Особенно запомнилась среда, 1-е ноября – выдался невероятно тёплый день: южный ветер, тихое осеннее солнце, жёлтые листья на асфальте, и много людей, радующихся такому подарку. Мы поставили себе цель пройти пешком всё Садовое кольцо и таки прошли, сделав лишь паузу на обед, который состоял из вкуснейших бургеров.
Но когда мы прощались, Маруся показалась мне грустной.
– Устала? – справился я.
Она покачала головой.
– Тогда что?
– Это всё моя противная тревожность, – пожаловалась она. – Твердит, что такое счастье не может длиться долго.
– Да не слушай ты её, – отмахнулся я. – У моей мамы тоже тревожность, а счастью уже больше лет, чем мне.
Судя по Марусиной улыбке, аргумент получился весомый. Только вот тревога безо всяких аргументов оказалась правее.
Несчастье
Через день, в пятницу, Ваня Долгов приехал в Москву на неделю по каким-то делам, и мы встретились вчетвером – он, я, Никита и Маруся.
Плохое предчувствие