Стоял он на коленях на цементном полу перед голой стеной – на месте давным-давно соскобленных фресок торчали пунцовые кирпичи. Впрочем, что спрашивать с психбольного?
Понизов неловко переступил. Скрипнула доска.
Богомолец судорожно сжал кулак. Стало ясно, что в руке его крест, видимо, утаенный при обыске. На него-то, оказывается, и молился.
Опершись на убогую самодельную клюку, он с усилием разогнулся.
Перед Понизовым стоял глубокий старик. Лицо, в прошлом округлое, дородное, ныне – исхудалое, испещренное морщинами, с впалым ртом и обвисшими щеками, производило впечатление гнетущее. Грудь с присвистом вздымалась под телогрейкой. Тяжелая облысевшая голова безвольно покачивалась на дряблой шее, будто чахлый бутон на надломленном стебле.
– Я врач больницы, где вы будете содержаться, – представился Понизов. – Мне сказали, вас везут из Прибалтики.
– Из Ямеяла. Я – эстонец, – подтвердил старик – без акцента, но голосом глухим, в котором хрипы заглушали звуки, будто неслись из неисправного репродуктора.
– Эва! Тогда почему в этой церкви? Ведь вы же, знаю, протестанты!
– Я из православных эстонцев, – старик отвечал не сразу, после паузы. То ли выравнивая дыхание, то ли из привычки подбирать слова.
Понизов любил, когда удавалось, пообщаться с новыми пациентами прежде, чем ознакомиться с материалами дела. Было интересно составить предварительное мнение и после сличить его с официальным диагнозом. Здесь случай сам шел в руки.
– У нас есть время познакомиться. За что были осуждены? – спросил он.
– За сотрудничество с Германией, выразившееся в организации фашистских формирований в Эстонии, а также участие в деятельности разведывательных органов Германии против Советского Союза, – привычно отрапортовал старик.
Отвечал он без интонаций, как человек, свыкшийся с лагерной беспрекословной дисциплиной.
– Значит, вы воевали на стороне немцев?
– Нет. Воевал я как раз за русских. За это был помещен в немецкий концлагерь.
– И там согласились сотрудничать против нас?!
– Напротив, продолжал требовать, чтобы немецкие оккупанты покинули территорию Эстонской Республики. Освобожден из концлагеря после поражения Германии.
Похоже, перед Понизовым стоял один из несчастных, доживших в фашистском плену до заветного освобождения. Но вместо свободы перекочевавших из немецких лагерей в советские. И – лишившихся рассудка. Сколько же их прошло перед его глазами еще со времен пребывания в должности главного врача фронтового психиатрического госпиталя!
– Так когда именно были арестованы нашими?
– Вместе с семьей был вывезен в глубь России после оккупации Эстонии Советским Союзом в июле 1940 года.