Теперь придется углубляться в Проклятые земли, чего я очень не хотел. Со злости захотелось пристрелить пару другую солдат противника. «О, я уже называю их противниками! Так недалеко до врагов»! Но пристрелить их – не выход из положения, придется углубляться в пустоши. И я, пользуясь своим ночным зрением двинул туда. По дороге обратил внимание на странную особенность этих земель – они явно покрыты цепью холмов, если представить, что там, впереди моя цель, то я передвигаюсь по волнам всхолмленной земли, и эпицентр этого безобразия – где-то впереди. Никакое знакомое мне оружие не дает такую картину разрушений. Словно земля была жидкой, и там, впереди, в нее бросили камень. Земля пошла волнами и неожиданно застыла. Какое-то сложное заклинание.
Двигаясь всю ночь, я вышел к концу цепи солдат. Она упиралась в разрушенный город, куда они не решились проникнуть. Видимо там опасно и меня не ждет ничего приятного. Чертовы аскеразы! Впрочем, эту фразу я повторял уже пару сотен раз. Придется лезть в развалины города, тем более, что здесь, поблизости от руин собралось не меньше двух взводов солдат. В общем, я въехал в развалины, и на месте, которое мои чувства признали безопасным, оставил лошадок, а сам пошел назад, хотелось мне прихватить одного из солдат, выяснить, с чего такая войсковая операция по поимке одного меня, несчастного. Аскеразы были дисциплинированными, и от места дежурства не отлучались. Мне в голову пришла жестокая идея. Я подполз к ним поближе и в котел, где варили завтрак, забросил, пользуясь телекинезом смолку, которая имеет интересное свойство – вызывает жесточайший понос. Человеческая психология, не будет он справлять нужду перед толпой товарищей. Кто-то точно решит загадить старые развалины. А тут я, коршуном свалюсь на сруна и спеленаю его, выясню, что здесь за бардак творится. Интересно ведь, чего ради против меня решили замутить целую войсковую операцию.
Не то, чтобы я это ожидал, но человеческая психология! Благородный уж точно не станет справлять нужду на виду у подчиненных. Если солдатики чисто символически удалялись от лагеря, то офицер, тем более, совсем молодой, углубился в развалины, не желая ронять своего достоинства, и решил справиться с разбушевавшимся желудком, кляня интендантов и уродов-кашеваров. Тут я его и прихватил, практически без штанов. Легкий удар по голове, что бы он отключился на несколько минут, те самые минуты, чтобы оттащить его подальше. После чего несколько шлепков по щекам. Молодой офицер посмотрел на меня расфокусированными после оглушения глазами, потом собрал их в кучу и выдал трель из… Ну вы поняли. Что его заодно весьма смутило. «Два в одном» – подумал я. Не ожидал такого психологического воздействия от простого средства.
– Ну что, говорить будем? – спросил я, сделав самую злобную рожу, на которую