Сую нос в коробочку: да вроде Петькин. А, может, и нет. У меня вроде как фетиша на пальцы не было, так что гарантий не дам.
– Палец это серьезно, – глубокомысленно констатирует мент. – Почти так же серьезно, как… кхм… промолчу.
– Федор Иванович, тут же дамы! В лице безутешной бывшей жены, – если что, это я о себе, – а, возможно, бывшей вдовы!
– Очень даже возможно, Мариночка, – говорит мент. – Кажется, мне придется забрать ваш трофей на анализ.
Следак осторожно заворачивает жутковатую долю в нашем с Петькой совместном имуществе в платочек и вполголоса так бормочет: сначала скелеты, потом пальцы…
– Стыдитесь, Федор Иванович!
После доклада Зург Камнегрыз отправляется отгонять студентов от тела Мымры и собирать преподавателей по случаю чрезвычайной ситуации, а меня посылает к ректору. Логично рассудив, что организационными вопросами заниматься тот все равно будет не в состоянии – максимум вызвать местных ментов.
Поднимаюсь наверх, в донжон. Ректор, разумеется, в кабинете, и я на сто процентов уверена, что он еще не в курсе случившегося. Они с Галгалеей спят в разных спальнях, и окна у него выходят на другую сторону (я знаю, потому, что мне приходилось их мыть). С утра Галгалея предпочитала поспать подольше, а ректор сразу идет к себе в кабинет и садится за документы, так что встречаются… встречались они ближе к обеду.
Вздыхаю, осторожно проскальзываю в приемную, здороваюсь с секретаршей, Аллет. Ректора жалко. По-моему, это отличный мужик. Академию он обожает, да и сам по себе не вредный – спокойный, добрый и понимающий. Проблем у него всего две: аллергия на кошек и любовь к Галгалее.
Была, да.
– Господин Урлах-тор, простите за ранний визит, но…
Галку снова становится жалко, и голос у меня дрожит, и на бедного ректора я стараюсь не смотреть. Урлах-тор хватается за сердце, секретарша – за валерьянку, или что там у них для успокоения нервов, я смущенно рассматриваю мраморные полы.
Потом все кое-как берут себя в руки, и начинаются организационные вопросы. Докладываю о том, что Зург Камнегрыз пошел отгонять студентов от тела и инструктировать преподавателей, так что на долю ректора выпадает дипломатическая часть с уведомлением местной полиции и властей. А на долю Аллет – безмолвное поручение присматривать за самим Урлах-тором. Секретарша с пониманием улыбается и, кажется, смахивает слезу.
Едва ли она так сильно любила Мымру. Скорее всего, просто расчувствовалась.
– Позвольте еще раз посочувствовать вам, – неловко говорю я, прощаясь. – Я думаю, после расследования будет сделано все… все возможное, и виновные будут наказаны…
– Кто-кто? – хмурится ректор, ненадолго отрываясь от артефакта связи.
– Кто? – это вопрос застает меня врасплох. – У вашей жены не было врагов?
Аллет делает страшные глаза. Урлах-тор задирает голову, чтобы посмотреть на меня грустным философским взглядом:
– У вас на родине, кажется, говорят «о мертвых либо хорошо, либо ничего».