А не были мы во многих местах. Таких мест, где мы не были, было в сотню раз больше, чем тех, которые мы посетили, сфотографировали и ощупали.
Стоит ли говорить, что Бим по дороге домой нажрался, хотя внешне пили вроде бы поровну. Но Бим иногда отлучался на сторону.
Отлучался он ровно настолько, чтобы замахнуть кружак.
Так быстро, как Бим, пить никто не может. Даже Ксаня. И заприметить все Бимовские отлучки – это всё равно, что рыбу в мутной воде разглядеть и поймать её щепоткой.
Пока мы снимали красоты Парижа, Бим – под видом посмотреть красоты в другом месте – плавал вразмашку до магазинов. И, надо же! находил там с ними – бог мой, разве это возможно – общий язык.
У Бима есть козырь и ключ: «Бир!!!»
BIR – простое, красивое, короткое, ясное слово в любой стране! Улыбка, пьяная непосредственность, замашки колпачкового шута – и незнакомый человек хоть в фуражке, хоть лысый, на некоторое, правда на короткое время становился лучшим другом Бима, и согласен был ехать с Бимом в Россию, чтобы познакомиться с роднёй и блядями Бима. Последними Бим делился без зазрения и угрызений, будто остатками от праздничного торта, который всё равно одному уже не съесть.
13
…В Люксембургском саду у нас уже было красное вино и открытая банка с маринованной селёдкой, которую мы везли аж с Плато Дефанса, изредка вылавливая отдельных особей за хвостики и глотая их особенным волендамским способом. Потому нас принимали за голландских идиотов и не били в морду. Так как соседей не принято бить.
А ближайший туалет был за ближайшим каштаном на газоне. Интересно, тут были слеживые камеры, или нет?
На воротах и по центральным аллеям точно были, а что специально на русских нужно ставить камеры – ещё и между деревьями – французам невдомёк, потому как они люди порядочные и ко всем извращениям русо туристо не приспособились.
И мы самые последние, абсолютно неарестованными, не закованными в кандалы и наручники, тихо, будто шептуны, выпущенные из прекрасного лона Карменситы, смирно выслушав все инструкции охранника-полицейского Паралиса, по очереди будем уходить из славного Люксембургского сада. И даже не удосужимся пройти для просмотра дальнего конца.
Что прекрасного и достопримечательного можно узреть в перспективной дали крошечно-ладошечного – нехай знаменитого – Люксембургского сада? Как что, а вдруг тут фланировал когда-то Казанова? Как этот великий плут, мошенник, любовник всего, что движется и имеет по две сиськи, как смог он не заметить всех прелестей Люксембургского сада? Что, тяжело ему было на время покинуть свою грёбаную и разящую йодом Венецию…
– Бим, кто был раньше, Казанова, Венеция, или Люксембургский сад?
– Почём я знаю, – сказал Бим, – а зачем тебе это?
– Хватит фросю пороть, – прикрикнул