– Потому что ей всего восемь лет, – ответил Данил. – Возможно, она действительно ничего не помнит. Детская память чудно устроена: она стирает ненужную информацию, чтобы освободить место для необходимой. И это к лучшему. Но мы все должны жить дальше, понимаешь?
– Понимаю, – согласился сын. – Хотел бы я забыть, как Машка… Но у меня не получается, папа! Я как будто разучился жить. Забыл, как это. Просто забыл… Простите, что разбудил вас. Идите к себе, со мной все в порядке, правда. Я справлюсь.
– Ты уверен, сынок? – спросила Рита.
– Да, мам.
Она поцеловала его в висок, ласково потрепала приглаженные минутой назад отцом волосы, пожелала спокойной ночи и вышла вместе с мужем из комнаты сына. Когда они снова оказались в своей постели, она отвернулась от Данила и тихо сказала:
– Так больше не может продолжаться.
– Я завтра утром позвоню доктору и попрошу его заехать к нам, чтобы осмотреть Макса.
Даниил попробовал обнять жену, но та одернула плечо, давая понять, что не хочет, чтобы он ее касался. Он убрал от нее свою руку и лег на спину. Из окна в комнату попадало слабое свечение от фонаря во дворе. В памяти снова воссоздался тот страшный день. «Это из-за тебя», – сказал ему сын. И он был прав. Наверное. Данил уже и сам не знал.
Это была дорога за городом. Их машина ехала по главной дороге, когда на большой скорости справа перед ними буквально вылетел мотоцикл. Если бы Данил не попытался спасти жизнь тому лихачу, если бы он не рванул руль влево и не вдавил бы в пол педаль тормоза, его семья практически не пострадала бы. Мотоциклист бы, скорее всего, погиб на месте, а не отделался парой ушибов, как это вышло тогда на самом деле. Да, Даниилу была выплачена страховка, тот байкер также должен был выплатить немалую компенсацию – судебные разбирательства еще не были завершены, но ущерб, нанесенный их семье, восполнить никогда и никому уже не удастся. Данил не присутствовал ни на одном судебном заседании – он до конца лета пролежал в больнице с перевязанной головой, ожидая, пока срастутся кости его черепа и заживал поврежденный мозг. Поломало его тогда знатно: открытая черепно-мозговая травма, сломанные нос и челюсть, в нескольких местах сломанная левая кисть, застрявшая в руле, треснувшие ребра и вывихнутое левое плечо, через которое лежал ремень безопасности. Но он знал: это не все. Что-то еще с ним произошло в тот день, что-то более важное и страшное, что-то внутри, но Данил пока никак не мог понять, что именно. Кости срослись, синяки сошли, но ощущение того, что произошло нечто куда более ужасное, не покидало его.
Время тянулось, город был погружен в сон. Данил же никак не мог заснуть, хотя Рита, казалось, уже спит. На часах была половина третьего ночи. Ненаполненные смыслом мысли поочередно с поверхностными сновидениями занимали сознание мужчины, не позволяя ему полностью расслабиться и отключиться: то он вспоминал детство, то обдумывал утреннюю беседу с соседом, то, казалось, засыпал, но, резко дернувшись, как бывает от ненастоящего падения во сне, снова приходил в себя, то анализировал происходящее